Ни одно дитя альвов не должно было ступать на землю Дайи. Но они приходили и вынюхивали, считая себя непогрешимыми во всех своих поступках, эти проклятые альвы. Они считали себя созданиями света, борющимися с тьмой. И при этом навели в своем мире парализующий порядок.
Ишта еще хорошо помнила альвов, несмотря на то что с момента их последней встречи прошла целая эпоха. Это дурачье убедило себя, что они поступили справедливо, когда вместе с девантарами покарали Нангог. Великанша втайне создала собственный мир. Если бы они допустили это, она стала бы третьей силой, а ведь ей было предначертано только служить.
Ишта ясно осознавала, насколько коварным и жестоким было наказание, выбранное ими для великанши. Но альвы прикрылись ложью, будто бы великое предательство заслуживает великого же наказания.
Девантар дошла до края лагеря. Никто не задерживал ее. Все знали гофмейстера, правую руку бессмертного Аарона. Она, посмеиваясь, наблюдала за пьяными измученными людьми, спавшими в пыли, а мухи тем временем ползали по их потным телам. Те, кому не удалось забыться сном, поворачивали к ней лица, на которых навечно останется печать ужасов пережитой битвы. Простые крестьяне и ремесленники, которым никогда прежде не доводилось убивать. Эти люди не были рождены воинами, их предназначение создавать что-то своими руками. Большинство крепко сжимало кубки. До некоторых, похоже, уже начало доходить, что всего вина в мире не хватит, чтобы смыть воспоминания о том, что они видели и сделали.
Существовало три вида смерти, подстерегавших человека на поле боя. Быстрая смерть, когда клинок пронзает сердце, шипастая секира впивается в голову или человек получает настолько тяжелое ранение, что сам зовет смерть как избавление от страданий. Были еще и подлые раны, дававшие надежду на то, что им удастся выбраться живыми, если достаточно сильно бороться за жизнь. Иногда воин получал скрытые ранения, которые замечал только тогда, когда плоть начинала воспаляться, и человек сгнивал заживо. Из некоторых жизнь уходила по капле не одну неделю.
Но еще хуже был третий вид смерти. Он подстерегал тех людей, дух которых несколько надломился во время жестокой битвы. Они никогда не смогут вернуться к жизни, от которой их оторвал призыв к оружию. Им никогда не забыть того, что они видели в бою. Люди переставали понимать тревоги и радости нормальной жизни. Они запирались в себе. Вскоре их начинали избегать. Улыбка покидала их лица. А если они и смеялись, то над вещами, которые не казались забавными остальным. И как они ни старались, им не удавалось выбраться из темницы, в которую случайно, вслепую, забралась их душа. Здесь, среди тех, кто даже в состоянии опьянения не мог уснуть, девантар увидела людей, которых ожидал тот самый, наиболее жестокий вид смерти.
Ишта невозмутимо пошла дальше. Из некоторых шатров доносились притворно страстные стоны шлюх или просто глухие стоны и звуки шлепающихся друг о друга тел. Кроме пьянства существовало немного способов забыть кошмары, виденные на поле боя. Некоторые пары занимались этим у всех на виду. Они извивались на пыльной земле и не обращали внимания на то, что на них таращатся пьяницы. Порядка в лагере не было никакого.
Теперь Ишта дошла до внутреннего круга шатров. Того места, куда могли войти лишь сатрапы, полководцы и бессмертный. Здесь горело больше огней. Некоторые шатры были сшиты из дорогого шелка. Пахло тяжелым, пряным вином, а не дешевым пойлом, которое пили простые воины. А еще пахло розами. Духами. Шлюхи были красивее. На запястьях у них красовались золотые браслеты. Их смех и стоны звучали гораздо убедительнее. Но глаза тех, кто был не слишком пьян, чтобы поднять взгляд, когда она проходила мимо, были так же пусты, как и глаза ремесленников и крестьян.
Лишь изредка ей встречались взгляды, твердость которых не знала душевных мук. Взгляд воина, мужчины, который так часто смотрел в лицо смерти, что уже потерял перед ней всякий страх.
Ишта направилась к шатру Датамеса. Усталый стражник поднялся со стопки мешков, на которых стояла печать Золотого города, и удивленно уставился на нее.
— Вы, господин? А я думал, вы спите.
— Что ж, судя по всему, именно ты спал, если не заметил, как я выходил, — негромко ответила девантар, читая мысли стражника, от усталости едва державшегося на ногах. Еще день не подошел к концу, как Датамес пришел в шатер с черноволосой девушкой и с тех пор не выходил из него. Значит, все именно так, как она и надеялась. Ей не придется искать эльфа по всему лагерю. Ишта с удовлетворением вспомнила, как отвоевала его смерть у братьев и сестер и как лишила Львиноголового благосклонности остальных. Слишком давно он знал о Датамесе и ничего не говорил им. Убьет ли он его, если от него этого потребуют? Вряд ли!