— Ну бобер — наше все, — кивнул мужик, с любопытствующим прищуром наблюдая за приближающейся компашкой. — А это кто?
— Это? — Семеныч бросил взгляд назад. — Да так, бегуны любители.
— Ясно.
Незнакомец нахмурил брови и вдруг зычно рявкнул, да так, что сушенная вобла в руках предводителя догоняющих резко обмякла, а он сам, не сбавляя хода, резко развернулся и понесся назад. Следом за ним тут же последовала девушка со стоящими дыбом зелеными волосами, пара очень трезвых парней, которые крестились на все четыре стороны и обещали больше не пить, команда плясунов, быстро решившая сменит амплуа на команду олимпийских бегунов с препятствиями. Лишь бугай с рулем притормозил «не доезжая», с равнодушным видом молча снял бадану, вытер ей свою лысину и, заведя невидимый мотоцикл, умчался следом.
— Неплохо пошел, — констатировал Семеныч, опускаясь на ватных ногах на траву. — Видимо профессионал. Мото… гонщик.
— Угу, — кивнул незнакомец и тут же переспросил: — Не скажешь, где это мы находимся?
— Дык это… карьеры это Евланьковские. Да я и сам из Евланьково… — пролепетал Семеныч, краем глаза отмечая, как кот, задумчиво пялясь на плывущие в небе редкие облака, одновременно пытается задней лапой пододвинуть к себе брошенный на землю садок.
— Понятно.
Мужик обернулся назад, махнул рукой и из-за растущих вдоль насыпи зарослей черемухи появилось несколько человек: две молодые девушки лет семнадцати, пара парней примерно такого же возраста и невысокий бородатый мужичек со скрипкой в мозолистых руках. Все одеты опрятно, но дюже необычно, особенно высокий белокурый парнишка, щеголяющий в некоем подобии рыцарского доспеха, и худощавая девушка чье платье было словно сплетено из травы и листьев.
— Так вы ролевики, — с облегчением догадался Семеныч, поднимаясь и буквально вырывая из цепких лап кота подозрительно полегчавший садок.
— В точку, вот идем брать Мордор, — кивнул мужик и, повернувшись к своим спутникам, добавил: — Так, братство чего-то круглого… и скрипач, собрались и вперед, кажется я сориентировался, так что через час будем дома чаи гонять. И прикройте от солнца Эрнесту, а то придется девчонку в сметане отмачивать. Двинули.
Компания удалилась в сторону проходящей в полукилометре от карьеров и ведущей в город дороги, а Семеныч, вытерев густой пот, бросил взгляд на часы, собрал свои вещи и неторопливо поплелся домой, решив ничего никому не рассказывать, ибо все равно не поверят, особенно про кота… редкого… собачкового.
«Опять какие-то проститутки и наркоманы», — подумала Галина Федоровна, сверля взглядом группу незнакомых молодых парней и девчонок, остановившихся неподалеку от скамейки, которая вот уже несколько лет была их с Николаевной законным местом наблюдения. Правда сегодня подруга прогуливала дежурство и её приходилось бдить в одиночестве, наблюдая за возящейся в песочнице мелюзгой, что непутевые родители оставили без присмотра (занимаясь своими наверняка наркоманскими делами) и попутно кормя оглодавших голубей, что буквально пухли от голода, едва перемещаясь по асфальту на своих худых ногах-спичках.
— Здравствуйте, Галина Федоровна, а я смотрю, вы все также на посту. Также бдите.
Голос, раздавшийся откуда-то сбоку, заставил её вздрогнуть и с подозрительным прищуром посмотреть на подошедшего. Пару минут её мозг копался в архивах памяти, сдувая пыль с давно неработающих извилин, но потом нужная информация была найдена и рот Галины Федоровны растянулся в улыбке.
— Ярослав, неужели ты. Слышала за границу работать уезжал, неужели выгнали?
— Почему это выгнали? — удивился подошедший. — В отпуск приехал, вот, с учениками.
Он кивнул в сторону молодых людей, которые, заметив это, дружно поклонились, заставив Федоровну несколько сместить ползунок оценки от «наркоманы энд проститутки», до «несколько распущенные личности юного возраста». Она даже поправила платок и неожиданно для себя кокетливо подмигнула кутавшемуся в плащ юноше, заставив того спешно ретироваться за спину стоящей под зонтом белокожей красотки.
— Так значит ты ненадолго, — продолжила она довольная произведенным эффектом.
— Не знаю, Галина Федоровна, — пожал плечами Ярослав. — Как оно пойдет.
«Как пойдет. Точно выгнали», — Федоровна мысленно фыркнула. Впрочем, ничего удивительного. Ярослав Краснов — вечный забияка, балагур и прохвост, причем с самого детства. Постоянно что-то мастерил, взрывал, поджигал, отчего неоднократно был бит хворостиной и солдатским ремнем, однако видимо недостаточно. Галина Федоровна вздохнула, вспомнив Сергея, который некогда выбрал вместо её дочки ту прохвостку Юльку, в которую наверняка и пошел их непутевый сын. И ведь вроде после армии образумился, выучился, учителем стал, в школе работал, женился… Вот только за женой смотреть надо было, а он все работа, работа, потом ни жены, ни работы. Галина Федоровна вздохнула. Нет непутевый он все же, наверняка опять ввязался в какую-то лабуду, поперся за границу. Вот и эти детишки его больно странные, вежливые такие, лощенные, явно из тех, кто поддерживает этого американского зассанца, что, по словам Николаевны, постоянно в подъездах гадит и которого она якобы пару раз гоняла веником.