— Смотрю, старая, гости у тебя сегодня чужеземные?
Громогласный бас заставил нас дружно обернуться. В дверях (я б даже сказал воротах) сложенного из массивных бревен сарая, подбоченись, стоял высоченный, не менее двух метров, мужчина в простой холщевой рубахе, таких же штанах с телосложением класса — «Шварц-дрыщ» и черной окладистой бородой в стиле — «зеленая зависть Карла Маркса».
— Да помилуй, Ильюшенка, какие чужеземные, — всплеснула руками Яга. — Русич это — Ярослав, а эти ребята школяры егошние.
— Русич?
Муромец подошел ближе и, нависнув надо мной живою горой, медленно оглядел с ног до головы. На миг наши взгляды встретились, и я невольно вздрогнул, так как ощутил в этом насмешливом добром взгляде просто-таки вселенскую мощь. Илья меж тем улыбнулся, дружески хлопнул меня по предательски захрустевшему плечу, отчего я немного вмялся в землю (ну как вмялся, так ушел вниз чуток, по щиколотку примерно) после чего плюхнулся на ближайшую скамью. Сидевший по её другую сторону Гай зачем-то вскочил на ноги, с этой страны скамья под тяжестью богатыря просела, немного ушла ножками в землю, в результате чего гном с Батоном только что и успели дружно ойкнуть, ухватиться друг за дружку, после чего со свистом скрылись в ветвях нависавшей над столом яблони. Все дружно посмотрели вверх.
— Вот же оказия получилась, — смущенно потер нос Муромец и, повернувшись к Яге, добавил: — Вот говорил же, лучше надо землицу трамбовать.
— Не землицу трамбовать, а силу кой-кому соизмерять надо. А то уселся как медведь в малинник, — проворчала Баба Яга, не опуская головы и, судя по движению глаз, отслеживая полет наших стратонавтов. — Эх, а ведь хорошо «поехали», прям по Гагаринский.
— Десять секунд, полет нормальный! — донесся сверху голос кота. — Производится отделение гнома.
Треск ветвей, короткий вскрик и Грей едва успевший подхватить стоящее в середке стола блюдо с жаренным гусем как прямо на его место грохнулся Скрипач с выпученными глазами, руками в разные стороны и зеленым яблоком во рту. Вскочив на ноги, он тут же стал гнуться во все стороны, натужно пыхтя при этом, чем живо напомнил мне одного персонажа, снятого снайперским выстрелом адской свиньи при попытке овладения золотом неправильных пчел. Батон меж тем промчался по небу с диким воплем — «банзай япона кот!» и, пробив соломенную крышу сарая, исчез внутри, вызвав там самый настоящий животный переполох и вылет кур через все возможные отверстия.
— Да што-ж такое делается! — только и всплеснула руками Баба Яга и вместе с Васькой, все это время наблюдавшего за происходящим действом с широко распахнутой пастью, бросилась в сарай.
В это же время мои ребятки помогли гному слезть со стола, а Галай, поглаживая его по голове, резко и со чпоканьем выдернула застрявший фрукт, после чего вручила ему невесть откуда взятого огромного сахарного петушка на палочке. Гном непонимающе посмотрел на возникшую перед ним сладость, затем расплылся в улыбке зарделся щечками точно румяными яблочками и, взяв петуха, сунул его голову себе в рот.
— Чудный народ с тобой бродит, Ярослав, — пробасил Муромец, глазами указывая на место по другую сторону стола и пододвигая к себе стоящий недалече высокий кувшин. — Садись, выпьем по стаканчику.
— Да я как бы…
— Травяной сбитень это, головы не заморочит, а вот силы для дороги даст, у старухи он знатный выходит. Садись, — он быстро разлил напиток по большим глиняным кружкам и подтолкнул одну из них мне. — Пей.
Я послушно взял кружку и, принюхавшись к пахнущей медом тягучей темно-зеленой жидкости, отхлебнул. Неплохо. Чем-то напомнило чай моего домового, такой же сладковато-мятный привкус… Бам-с… В голову легонько тюкнуло, мир расслоился, заполыхал причудливыми красками, а во всех членах такая странная гибкость образовалась, прям ух… Снова захотелось бананов и торт с кроличьими лапками…. Тягучая слюнка скатилась по небритому геройско-квадратному подбородку.
— Ярослав, Ярослав, — Муромец, приподнявшись из-за стола, решительно потряс меня за плечо, затем обернувшись крикнул: — Старая, ты чего там в сбитень намешала!
— Да всё того же, зверобой, мята, тысячекрытень… ах ты ж божечки, как же ты туда…! — донеслось из сарая, после чего оттуда раздалось воинственное «кука-реку», пронзительное «мяуу», вылетел целый сноп перьев, а следом в его вихре выскочил с выпученными глазами Батон, держась передними лапами за то место откуда произрастал его длинный хвост, преследуемый довольно драным, но от этого не менее воинственным, петухом.