Если честно, то я на мгновения задумался, но тут в мозгах у меня грянул дружный хор про султана, напоминая о том, что «тещи тоже три», и я как сумасшедший затряс головой, одновременно прикинув реакцию Эльфиры, если она вернется и застанет дома подобный цветник. Да там ядерная война покажется детской игрой с оздоравливающей прогулкой под радиоактивном дождиком и первоклассным лучевым загаром.
— Жалко, — вздохнул Кощей. — Но ты еще подумай нэмножко. Могу еще по пуду подкинуть.
Мы немного помолчали, а Батон тем временем медленно так, порой перекатами, сместился поближе к фонтану, усиленно делая вид, что зоной его интересов являлись исключительно плещущиеся в нем золотые рыбки.
— А почему вы их просто не выгоните? — поинтересовался я, садясь в позу лотоса и пытаясь познать дзен, ибо некоторые из дев явно решили принять воздушные ванны, скидывая с себя и без того воздушные одежки.
— Эээ, думаешь не пытался? — взмахнул вверх рукой Кащей. — Даже в лякушек обращал, вах, в статуи.
— Не помогло?
— Нэ помогло. Идут, лезут, просачиваются, даже стены не помогают. А выгонишь, так клевещут, что силой мол тащу, скандалят, царю жалобы пишут, богатырей насылают, только проблем больше от этого… а, — он тяжело вздохнул. — Думаешь я хотэл так жить, замок-шмамок. Я домик в горах хотел, виноград растить, чачу домашнюю делать, вино. Может найти хозяйку, но тут нэт любви… одна коллекция.
— А может выгнать всех и переехать куда…
— Пытался… находят. Да и договор у меня с Берендеем, принимать всех желающих царэвн, красавиц и тому подобное, обеспечивать и давать хорошее приданное если пробудут в полоне больше года.
— А ему-то это зачем? — удивился я.
— Казне процент и невесты богатые, «можно пристроить с пользой для государства», — последние слова он произнес с издевкой и явно кого-то пародируя шепеляво-старческим голосом.
— А вам-то это зачем?
— Есть у него кое-что моё, — отвел глаза Кощей.
Я покосился на своего собеседника, быстро пробежался по своим сказочным знаниям и понимающе кивнул.
— Понятно, буквально держат за… к-хм…
Мы снова замолчали. Кощей снова нахохлился, а я задумался, ибо образу безжалостного злодея в моих глазах был нанесен серьезный урон. Хотя, с другой стороны мужика, возможно, так доводят, что порой он просмто выходит из себя и закручивает окружающих в «бараний рог», так чисто для профилактики. Мне-то, с моим беспокойным хозяйством, порой приходится рвать и метать, а уж тут… Да и если вспомнить наши сказки, не всегда он там злодей, точнее его считают априори злодеем, потому что бессмертен, богат и до женского пола падок (был видимо), хотя кто до него не падок, а? Кто я вас спрашиваю? Нет, вы мне ответьте, какой нормальный мужик устоит перед этим? Я снова бросил взгляд в сторону фонтана и, сложив указательный и большой пальцы колечками, устремил свой взор в бездонное небо, упорно пытаясь думать о высоком. Так, стоп…
— Епиох Моисеевич, если не секрет, много тратите на содержание вашей коллекции?
— Порядочно. Девы порой запросы такие выдают, — он закатил глаза.
— Вот именно, — я со скрипом расплелся из позы неопытного созерцателя Сансары. — А вот если бы вы не могли выполнить их запросы, разорились там, деньги у вас кончились, да украли их у вас.
— Ты это сейчас серьезно, пэдагог? — глаза Кащея сверкнули металлом.
— Да не по-настоящему, но главное, чтобы они в это поверили, — я кивнул в сторону плещущихся вместе с Батоном девиц. — Заодно и поймете, кто сюда пришел с серьезными намерениями, а кто за блага.
— Есть идеи, господин учитель? — на этот раз в голосе Кащея слышалась небольшая заинтересованность.
Я молча кивнул.
Глава 7
Про хороший план, почти дружескую потасовку и бобра.
Проблема с массовкой решилась довольно-таки быстро, ибо неподалеку от замка располагалась небольшая деревенька, где прошивало примерно два десятка угрюмых бородатых мужиков, примерно столько же их мене угрюмых жён и некоторое количество почти весёлых ребятишек. Приняли нас, надо сказать, буквально с распростёртыми объятиями. Не, конечно, сперва хотели подвешать за ноги и наверняка сотворить, что-то выходящее за рамки приличия (пузики там пощекотать, или просто провести сеанс прилива крови к мозговым извилиинам, дабы лучше соображали), но узнав, что мы прибыли с поручением от самого Кащея тут же дружно взяли «под козырек», заявив, что готовы выполнить любой приказ, исходящий от «вашего высокогоблагородь». В принципе ребята оказались толковыми и быстро ухватили суть, заодно предложив решение проблемы с реквизитом. Оказалось, что с этой стороны крепости их деревня играла роль этакого фильтра для прибывающих рыцарей, богатырей и прочих искателей удачи, позарившихся на сказы о богатстве нашего костлявого друга. Собственно говоря, тут их проверяли на силушку богатырскую и с того, кто не прошел, брали некую мзду, после чего… ну, так как у нас тут добрая сказка, то скажем примерно так: «их отпускали на все четыре стороны». В результате, добра скопилось много — целый сарай. Хороший такой, добротный, метров тридцать длиной, а оружия там… от деревяной дубины, до здоровенного пятиметрового меча. Я даже ребят как-то зауважал, это какого же дылду они тут отбуцкали… В общем, обговорили всё еще раз, после чего сопроводили нас в избу, напоили, накормили, дети там с Батоном поиграли, причём, судя по всему, играли в игру: «мы лося ловили, затем делали шашлык». Кот, естественно, играл главную роль, но вот только «лось» у него получился довольно странный, горный такой, с навыками спецназа: сигал по крышам як белка, при этом отстреливаясь от «охотников» шишками, а затем, устроив засаду, взял всех своих преследователей в плен и, связав, гонял по поселку, подстегивая хворостиной. В результате, местная шантрапа его дюже зауважала и в дом, выделенный нам на постой, кот заявился с здоровенной крынкой сметаны и корзиной всяческой снеди. Я в это время уже готовился ко сну и, к радости Батона, от «лёгкого» перекуса отказался, ибо даже диназёбры должны знать какую-то меру в еде, однако котов это явно не касалось, так что пришлось до середины ночи слушать утробное урчание, порой переходящее в причмокивание, сквозь которое были слышны слова про «мою прелесть», а край глаза то и дело выхватывал из полумрака в меру упитанную тень, то и дело обвивающую стоящий на столе кувшин со сметаной.