Фиона наконец открыла глаза, испугавшись, что иначе у нее закружится голова и она упадет. А случись это, бандит снова безжалостно затащит ее в седло. После холодного душа, который привел ее в чувство, стало ясно, что на деликатное отношение нечего и рассчитывать.
Остаток пути девушка переносила с большим трудом. Промокшее на груди и плечах платье стало холодным. А солнце уже скрылось за горизонтом, лишив все живое своего тепла. Зубы Фионы стучали от холода, и она ничего не могла с этим поделать, как ни старалась. Правда, и чувство голода пропало: холод заставил позабыть обо всех нуждах.
А они все ехали и ехали.
Девушка знала, что ее слуги еще не успели даже добраться до Колонсея, а злодей словно уже убегал от несуществующей погони. Аллан и Колл, конечно, не станут преследовать их, ведь они поклялись честью графа Колонсей.
Фиону клонило ко сну. Макдафф двигался медленно, и она покачивалась в седле, словно в колыбели. Только бы согреться…
Найл подъехал к подножию скал, возвышающихся у самого моря, и остановился. Его нервы были на пределе. Чуть впереди начиналась тропа, ведущая в лагерь, где его ждал верный Митчелл. Засады Найл не боялся, вряд ли слуги графини нашли подмогу так быстро и выследили их, но все может быть. Три года, проведенные в Ньюгейтской тюрьме, научили его любить свободу и быть осторожным. Не обнаружив ничего подозрительного, он продолжил путь. Птицы спокойно выводили свои трели, а уж они дали бы знать, нарушь кто-либо их покой.
Мужчина оглянулся и увидел, что его пленница просыпается. Некоторое время она дремала, что было весьма кстати. Глаза девушки казались очень большими из-за залегших вокруг них теней; выглядела она усталой и измученной. Но ведь ни разу не пожаловалась! Найл резко отвернулся от нее. Фиона же чуть не закричала от боли, пока они спускались по крутому склону в каменистую бухточку.
Темнота сгущалась, и отблески угасающего дня сюда уже не проникали. Несколько раз копыта лошади скользили на камнях, и тогда сердце девушки замирало от страха, – казалось, еще чуть-чуть – и они рухнут в пропасть. Холодный ветер с моря продувал насквозь ее промокшее платье. Фиона вся дрожала и мечтала о парочке одеял, которые сейчас пришлись бы весьма кстати.
Наконец путники обогнули каменистый выступ в конце тропы и оказались у входа в пещеру. Внутри уже горел костер, отбрасывавший тени на узкие стены. Одна из теней принадлежала высокому ссутулившемуся мужчине. Митчелл приехал сюда раньше них. Фиона с трудом проглотила подступивший к горлу ком. Она еще больше утвердилась в своем решении бежать при первой же возможности.
Найл остановил коня прямо у входа в пещеру. Спрыгнув на землю, он подхватил вожжи и ловко обмотал их вокруг дерева. Фионе тоже не терпелось покинуть седло и почувствовать наконец под ногами твердую почву, но она понимала, что все ее попытки бесполезны. Даже не будь она привязана, ей все равно не удастся спуститься с Макдаффа без посторонней помощи. Усталость полностью лишила ее сил. Девушка распрямила плечи, не желая показывать свою слабость, однако ей не удалось унять дрожь даже в руках, все тело сотрясал озноб. Ее похититель между тем подошел к ней и развязал веревку. Не успела она вымолвить ни слова, как он уже подхватил ее и поставил на землю. Ноги Фионы подкосились, отказываясь держать уставшее тело. Неопределенно хмыкнув, Найл поднял пленницу на руки. Сквозь промокшее платье она ощутила тепло его тела, и ей вдруг стало совершенно безразлично, кто этот человек – бандит он или нет. Важно было только тепло, согревающее ее. Фиона чувствовала стальные мышцы его рук, слышала стук сердца, ровный и сильный. Странно, но сейчас ей казалось, что она в безопасности. Ощущения ее раздваивались. С одной стороны, этот человек таил в себе угрозу, а с другой – ей стало вдруг так спокойно, как может быть только в объятиях любимого человека. «Только на одно мгновение», – успела подумать она и тут же заснула. Проснулась она так же мгновенно оттого, что Найл положил ее на землю.
Костер согревал маленькую пещеру. В свете яркого пламени виднелся закопченный котелок, из которого аппетитно пахло мясом. В животе у Фионы заурчало. Найл улыбнулся, черты его сурового лица смягчились.
– Ваш желудок красноречивее всяких слов.
Усталость подействовала на Фиону словно наркотик. Присутствие Митчелла уже не вызывало видений, и ее голос звучал уже не так раздраженно.
– Я умираю от голода и жажды.
Митчелл вопросительно посмотрел на своего друга, затем подошел к девушке и освободил ее руки.
Прикосновение этого жуткого человека вызвало у Фионы приступ тошноты, но тут же все затмила боль в пальцах от восстанавливающегося кровообращения. Фиона стала осторожно массировать руки.
– Благодарю вас, – сказала она Митчеллу.
Его доброжелательность не избавила ее от чувства неприязни. Она по-прежнему думала о нем как об убийце. Все расплывалось перед глазами, когда Фиона смотрела на него.
– Ты развязал эту злюку себе на беду, – мрачно предупредил Найл, сидя по другую сторону костра.
Не сводя глаз со стертых до крови рук Фионы, Митчелл ответил:
– Она всего лишь женщина, ей необходимо подкрепить свои силы.
С этими словами он подал ей миску с мясом и чашку, наполненную коричневой жидкостью. Мясо оказалось олениной, а напиток – крепким чаем.
– Спасибо, – пролепетала Фиона.