Мужчина, представившийся Александром, на десяток лет старше её, также несвободный, перезвонил через 10 минут и предложил встретиться на съёмной квартире недалеко от её дома. Он будет ждать её на стоянке ближайшего к её дому супермаркета через час. Лиза пошла в душ, продолжая плакать, слёзы сливались с потоком воды и стекали под ноги. Она надела своё лучшее сексуальное бельё чёрного цвета с красными ажурными вставками, нарядное коктейльное платье, сапожки на шпильке. Рассматривая своё немного опухшее лицо сквозь написанные помадой слова, она наносила искусный макияж, дорисовывая тонкие стрелки на веках в стиле Клеопатры, губы – ярко-красные призывные. Лиза в образе египетской царицы мрачно и хищно улыбнулась себе, подмигнула чёрным глазом и пошла мстить.
Высокий светловолосый мужчина средней полноты, в красной куртке, по цвету, совпадающему с её помадой, с лицом отставного офицера на пенсии, вполне приличный, стоял у входа в торговый центр. Он улыбался одними губами, глаза холодного металлического оттенка продолжали её изучать. Очевидно, оставшись довольным внешним видом Лизы после беглого сканирования, галантно приобняв её за плечи, Александр предложил купить шампанское и закуску, и мягко подталкивая её к винно-водочному отделу, бегло начал рассказывать программу их встречи. Внутренняя Лиза пыталась сказать, что она не пьёт и от советского шампанского у неё изжога, а разукрашенная, горящая местью Клеопатра, лишь приподняла бровь и наманикюренным пальчиком указала на самое дорогое. Александр даже не сопротивлялся, схватил бутылку с позолоченной этикеткой, спросил о других её возможных предпочтениях. Лиза показала 2 пальца. От охватившего её страха и жалости к самой себе из-за неизбежного следования принятому решения, ей казалось, что не сможет заниматься сексом с незнакомым мужчиной в трезвом состоянии, поэтому придётся напиться.
Особенно не размышляя об адекватности Лизы, её спутник складывал в продуктовую корзинку всё, что её заинтересовало: шоколадный зефир, халвичные конфеты, клубнику, мандарины, огурцы, пельмени и вишнёвый сок. Лишь когда красавица задумчиво уставилась на ополаскиватель для белья, он сказал, что хватит. На кассе, под настойчивым и заинтригованным взглядом знакомой кассирши, Лиза натянула солнцезащитные очки и почти не разговаривала с Александром, но на его тихий вопрос какие презервативы она предпочитает в это время суток, она вдруг гордо подняла и голову и заявила: клубничные. Всё происходящее вокруг неё казалось какой-то банальной, не настоящей жизнью, а комедией или трагикомедией, где она снимается в роли женщины лёгкого поведения, рядом с ней статист, ему заплатили за эту роль, скоро все разойдутся по домам, к своим любимым и близким.
Но нет, это трезвая и жестокая реальность, снова перед глазами Лизы появилась картинка с двумя телами на своей кровати: рука сестры тискает за ягодицы Лизиного мужа, её волосы на его плечах. Неужели она когда-нибудь забудет этот эпизод? Это невозможно… Гневные слёзы скопились в глазах, но не перелились через край, а остались ядовитой влагой на водонепроницаемых ресничках Клеопатры. В машине – старой французской иномарке – на заднем сидении валялись грязные охотничьи куртки, садовые инструменты, верёвки и множество газет, обивка переднего пассажирского сиденья была покрыта изношенным одеялом и больше походила на подстилку для собак. Пахло чем-то тошнотворно-сладким. Проскользнула лихая мысль, навеянная сериалами: «А вдруг это маньяк? Убьёт, расчленит и закопает в лесу…» Александр извинился за бардак, сказал, что это его дачная машина, а на Порше сын укатил на переговоры.
- Всё равно, может, так будет лучше…- совсем уныло запела шарманка жалости к себе в душе Лизы.
- Что лучше? – переспросил её спутник.
Оказывается, она уже размышляет вслух. - Если ты меня убьёшь. – слабо ответила раненная в сердце Лиза, незаметно переходя на ты с новым знакомым, – и закопаешь в лесу.
-Так, наверное, нам лучше к психологу, а не сексом заниматься, - строго сказал Александр, встревоженно заглядывая в её глаза. «Не хватало только с психической встречаться, а вдруг таблеток напьётся или повесится, а я потом крайний буду. Нет, надо её тут оставить, пока не отъехали от её магазина, пусть сама со своими проблемами разбирается.»