— Возможно. Но меня беспокоит кое-что еще. Мне кажется, у Чи-Чи не хватило бы мозгов организовать такой синдикат. — Он сделал паузу, задумался. — Сколько времени вам понадобится на то, чтобы вскрыть подноготную Юдит?
— Над этим работают мои лучшие сотрудники. Как только что-нибудь прояснится, ты сразу узнаешь все.
Алехандро этого было мало.
— А как ты сумеешь передать мне полученную тобою информацию?
— Обнаружишь в присланной тебе по почте рекламе, — ответил Сивер, вновь вглядываясь в лицо своего агента, отраженное в зеркале заднего обзора. Он впервые отметил про себя свидетельства возраста на лице Алехандро, углубившиеся складки в углах глаз. Алехандро сам настоял на нынешней встрече, но до сих пор не упомянул ни о чем, достаточно важном для того, чтобы она получила оправдание, а это означало, что ничего такого у него в загашнике и не имелось. Соответственно, Сивер заподозрил, что истинная причина встречи заключается в личных мотивах, в необходимости, осознанной Алехандро, встретиться с кем-нибудь, кто заботился бы о нем и знал бы его. Сивер был единственным звеном, связующим Алехандро с внешним миром, — с настоящим миром, в котором люди вели подлинную жизнь, и она имела настоящий смысл. — А тебе не понадобится какое-нибудь оборудование для того, чтобы переупаковать парашюты? — спросил он в конце концов.
— У меня в берлоге имеется все, что нужно. Хотя через какое-то время мне понадобятся дополнительные диоды.
— Я раздобуду их для тебя. — И тут Сивер неожиданно сменил тему. — Ты помнишь Карлсена? Ну, этого адвоката?
— Помню, — криво усмехнувшись, сказал Алехандро.
— Карлсена и Барриоса убили в один и тот же день. И нам кажется, что оба убийства совершены женщиной.
— Почему?
— На месте преступления возле обнаженного тела Барриоса были обнаружены клочки женских срамных волос. — Продолжая рассказ, Сивер невольно вздрогнул. — Ему вырезали оба глаза. А на губах у адвоката была помада.
Алехандро, покачав головой, угрюмо заметил:
— Женщины-убийцы становятся фирменной приметой наркобизнеса.
Сивер остановился на красный свет на Двадцать третьей улице. Отвернувшись так, чтобы не видеть Алехандро даже в зеркале заднего обзора, он спросил у него:
— А почему ты не выходишь из игры? И, пожалуйста, не говори мне, что все дело заключается в твоем отце. Здесь должно быть что-то еще.
— Я, Энди, человек верующий. Мой отец боролся с наркодельцами и с другими бандитами всю свою жизнь. И в конце концов они убили его. Народ, к которому я принадлежу по материнской линии, они эксплуатировали на протяжении веков. Использовали моих предков, спаивали, отравляли наркотиками.
— Но не кажется ли тебе, что ты уже совершил возмездие?
Дали зеленый свет, и такси, первым вырвавшись из потока машин, рванулось вперед.
Алехандро разразился проникнутым сарказмом и горечью монологом:
— «Скажи „Нет“ наркотикам» — так называлась рекламная кампания, которую развернули в нашей стране вместо реальной войны с ними. Если кто-нибудь захочет понять, что такое настоящая война с наркотиками, ему надо оправиться в Колумбию, где наркодельцы перестреляли половину руководящих сотрудников правоохранительных органов. Убили сотни полицейских, сотни журналистов, тысячи ни в чем не повинных простых людей. Вот там и начинаешь понимать, что такое война с наркотиками.
Сивер подождал, пока Алехандро успокоился, а затем мягко заметил:
— Мне страшно за тебя.
— Со мной все в порядке, Энди, — урезонил его Алехандро. — Но я более, чем когда-либо раньше, убежден в том, что если мы и впрямь хотим выиграть эту войну, то единственный метод заключается в проведении тайных операций против синдикатов, в уничтожении инфраструктуры, в ликвидации или изоляции главарей.
— Многие из них свое пожизненное заключение уже отбывают.
Алехандро раздраженно отмахнулся от этой реплики.
— Вздор. Система правосудия ухитрилась отпустить под залог Ники Бернса — и это после того, как его осудили на пожизненное заключение без права освобождения под залог. А скольких бы людей удалось спасти, если бы Ники застрелили при задержании?
— Множество людей, — вздохнул Сивер. — Но Ники ведь сдал нам множество наркодельцов, чтобы его освободили под залог, не так ли?
— Он сдал нам парней из Гарлема, которым при любом развитии событий не удалось бы дожить и до тридцати пяти. Назови хоть одного серьезного наркобарона, сбытчика или дистрибьютора, которого бы он сдал! А он сдал нам собственных «шестерок» — и вышел на свободу.
На шее у Сивера начала пульсировать жилка.