С трудом ориентируясь в собственных многочисленных кличках и кодовых обозначениях, да пребывая и здесь под только что выдуманным именем, он осознал себя всего лишь неким фиктивным персонажем, ведущим фиктивную жизнь в грязном болоте, именуемом реальным миром. И еще он со всей очевидностью осознавал, что, сколько бы ни довелось ему поездить и полетать по свету, самым длинным его путешествием окажется путь из глубин собственного сознания в наглухо заблокированный мир личных эмоций. Он неистово тосковал по тому, что было совершенно несовместимо с его профессией. А ему так хотелось погрузиться в собственные глубины и обрести наконец, а вернее, вызволить оттуда свою подлинную сущность.
— А вот и они.
В руках у девушки уже были их ремни с гравировкой на пряжках.
Продев ремень в петли на джинсах, Белл Старр взяла партнера за руку.
— Пошли потанцуем.
Джонни Кэш пел на видеоэкране о собственном вероломстве и о том, как ему жаль обманывать такую славную женщину.
Джесси Джеймс и Белл Старр пошли тустепом. Белл прошлась пируэтом у него под рукой. Он повернул ее, возвращая в свои объятия, и ощутил при этом теплоту и отзывчивость ее тела, ощутил, как между ними промелькнула некая искорка.
Почувствовав его руку у себя на талии, она внезапно остро ощутила собственное тело. Порой его рука случайно касалась ее груди, и она судорожно вздыхала каждый раз при этом.
— Ты замечательно танцуешь, — прошептала она, пряча от него взгляд.
— Ты тоже, — ответил он, испытывая странное, незнакомое или начисто забытое волнение. Он вдруг ощутил себя подростком, впервые попавшим на школьные танцульки.
Тед Порджес влез на высокий стул у стойки и обратился к одетой в ковбойском стиле барменше:
— Бурбон с водой и со льдом.
Раздавив сигарету в пепельнице с проваливающейся крышкой, он посмотрел на своих подопечных, пустившихся сейчас в кадриль, подумав при этом: «Ну и спектакль устраивают эти задницы!» Отхлебнув бурбона, он почувствовал, как в нем нарастает ярость; мысленно осыпая своих питомцев проклятиями, он решал, как поступить с ними дальше.
Они только что нарушили одно из священных правил, существующих на гасиенде: «Ты не должен вступать в осознанный контакт, не должен разговаривать, знакомиться и, в особенности, ложиться в постель с другим внедренным агентом, если не хочешь подставить под удар самого себя и своего коллегу в ходе дальнейших операций». На территории гасиенды никогда не тренировалось больше дюжины агентов одновременно. И каждый инструктор составлял расписание своего подопечного таким образом, чтобы тот в ходе занятий не встречался с кем-либо из остальных. Подлежащие внедрению или внедренные агенты питались в одиночестве, каждый у себя в комнате, или, в порядке исключения, вдвоем с инструктором. Им не разрешали ни с кем заговаривать, не получив на это предварительного разрешения; особенно суров был этот запрет применительно к общению с временными обитателями гасиенды.
Он допил свой бокал и заказал еще один, наблюдая за тем, как эта парочка льнет друг к дружке, как веселится, с какой непринужденностью держится. И уже не в первый раз за долгие годы службы он признавался себе в том, что, сколько бы он их ни тренировал, как бы сильно порою к ним ни привязывался, ему никогда не дано и не будет дано осознать всю одинокую безнадежность их существования, их неутоленную жажду любви и привязанности, в которых им было раз навсегда отказано. «Каждому нужно за что-нибудь подержаться», — каждое утро твердила Порджесу его собственная жена. Положительные эмоции помогают жить всем и каждому, но для глубоко внедренного агента вспышка подобных чувств может закончиться взрывом или, вернее, прорывом плотины, что повлечет за собой применительно к нему же самому необратимые и роковые последствия. Да и сколько раз он уже был свидетелем того, как внедренный агент давал волю своим до той поры тщательно скрываемым чувствам, после чего со всей неизбежностью оказывался на носилках в морге. Какими счастливыми кажутся сейчас эти двое, пустившись в пляс вместе со здешним людом. Да их сейчас ни за что не отличишь от окружающих!
Вилли пел на видеоэкране «Квиреме мачо». Чилиец поплотней прижал подружку к себе, он танцевал сейчас с закрытыми глазами. Порджес допил третий бокал бурбона швырнул двадцатку на стойку и устремился прочь из заведения.
Луна уже почти скрылась за гребнями гор, когда Алехандро пригнал мини-грузовик в автопарк гасиенды. Он запарковал машину, но они с подругой продолжали сидеть в кабине. Они сидели молча, вслушиваясь в тишину сельского утра. Его рука скользнула по сиденью и нашла ее руку.