— Что ж, спасибо, Белл Старр. Мне было очень хорошо.
Она распахнула дверцу со своей стороны, обернулась к нему, провела пальцами по его лицу.
— Когда ты убываешь?
Он отвел взгляд в сторону подернутых утренней дымкой гор.
— Сегодня утром.
— Прощай.
Наблюдая за тем, как она молча вылезает из машины и удаляется в сторону главного здания, он чувствовал, как его охватывает так хорошо знакомое ему ощущение безысходного одиночества.
В полдень Порджес остановил джип у самого борта двухмоторного военного самолета. Поездка на взлетную полосу прошла в ледяном молчании. Учитель был явно недоволен своим подопечным и Алехандро, конечно, догадывался и причинах этого недовольства.
— Что ж, увидимся.
Алехандро открыл дверцу.
Порджес смерил его взглядом.
— За все эти годы, что ты сюда наезжаешь, тебе хоть раз попался на глаза охранник? Или, может, ты здесь контрольно-пропускной пункт обнаружил?
— Нет.
— Так вот что я тебе скажу, друг мой «Джесси», — здесь за тобой следят буквально каждое мгновение. Глаз с тебя не спускают. На всех дорогах, по которым можно попасть на гасиенду, установлены телекамеры, здесь есть и замаскированные станции слежения — и слежение осуществляется денно и нощно!
Чилиец отвел глаза и уставился на самолет.
— Ты хоть отдаешь себе отчет в том, как грубо нарушил внутренний режим?
Алехандро вновь повернулся к нему, щеки залила краска смущения.
— Простите. Я повел себя безрассудно. Но я так давно не чувствовал себя обыкновенным человеком.
Руки Порджеса, лежащие на руле, так сжали его, что у инструктора побелели костяшки пальцев.
— Что-то слишком рано ты расчувствовался, если еще надеешься выпутаться из всей этой передряги живым. У тебя нет и не должно быть личной жизни, запомни это! — Он тяжело дышал, пытаясь не потерять самообладания. — Пойми ты, черт тебя побери! У тебя нет права на личную жизнь!
Алехандро сокрушенно вздохнул:
— Мне очень жаль, Тед.
В разговоре возникла пауза, прерванная треском разогреваемого двигателя. И первым заговорил инструктор:
— Расскажи мне все, что тебе удалось узнать о ней.
— Она славная, она любит танцевать, мне было приятно провести с нею время. И это все. Никаких имен, никаких зацепок на память.
— Убирайся отсюда. И вот что, Чилиец. Прошлой ночью ровным счетом ничего не было!
Глава 16
Когда во вторник утром Бурке прибыл в свой офис в Первом полицейском управлении, он обнаружил, что лейтенант Сал Элиа, начальник отряда технической разведки, дожидается его в приемной, перелистывая подшивку одного из юридических вестников.
— Доброе утро, шеф.
Элиа сразу же положил подшивку на полку.
— Доброе утро, — буркнул Верзила Паули, жестом предложив лейтенанту проследовать за ним в кабинет.
Очутившись в кабинете, Верзила Паули первым делом прошел в туалет, наполнил водой бутылку из-под содовой и, вернувшись в офис, принялся поливать цветы. Едва он успел покончить с этим, как вошел клерк, молча поставил на письменный стол кофейник и чашки и так же молча удалился.
После поливки цветов Верзила Паули оставил бутылку из-под содовой на подоконнике, подошел к столу, налил себе кофе и, воротясь к окну, принялся пить его. При этом он смотрел на прохожих, снующих по улице.
— Когда-нибудь обращал внимание на то, что люди в начале недели ходят по улицам в несколько более быстром темпе, чем в середине или в конце?
Открывая принесенное с собой досье, лейтенант Элиа заметил:
— Каждому хочется прибавить пару, чтобы его хватило на всю неделю.
— Да, наверное… — Отойдя от окна, Бурке повернулся к лейтенанту: — Ну, в чем дело?
Элиа подошел к видеомагнитофону и вставил в него кассету скрытого наблюдения, на которой Чи-Чи Моралес и Гектор Писсаро беседовали на берегу реки в Рэйни-парке. Каждый кадр сопровождался указанием числа, часа, минут и секунд происходящего на экране. Беседа наркодельцов, записанная с помощью лазера группой слежения, укрывшейся в «бензовозе», была снабжена звуковой дорожкой. Когда Верзила Паули услышал, как Писсаро говорит: «Нам понадобится самолет. Да и пилот тоже», он задумчиво воздел очи горе.
Кассета закончилась. Верзила Паули схватил прибор дистанционного управления и перемотал ленту. Они посмотрели кассету еще раз, а потом и еще раз.
— Ну, и что скажешь обо всем этом? — осведомился Верзила Паули.