— А разве римляне не изумились бы тому, что Клеопатра избрала столь мучительный способ самоубийства?
Алехандро с крепнущей уверенностью продолжил свои пояснения:
— Мне кажется, римляне увидели только то, что им хотелось увидеть. Умершую Клеопатру. И, опять-таки исторический факт, зная о неминуемой развязке, Клеопатра заранее построила пять кораблей на случай возможного бегства. Клеопатра была прямой наследницей Птолемея и хранительницей всех его сокровищ. А когда римляне ворвались в сокровищницу, они обнаружили ее пустой. Археологи уже на протяжении столетий ищут эти сокровища. А недавно в Кампехе, Мексика, открыли царскую сокровищницу династии Майя. — Наклонившись к великой выдумщице, Алехандро добавил: — И в этом захоронении нашли часть сокровищ Птолемея.
Зонья опустила глаза, словно принявшись вдруг рассматривать структуру бразильского дерева столешницы.
— Судя по всему, ты тщательно изучал жизнь великой царицы. — Она посмотрела ему в глаза. — Это потому, что женщина по имени Клеопатра убила твоего отца?
Выдерживая ее взгляд, Алехандро заерзал в кресле. Он понимал, что этой женщине удалось заглянуть в самую сокровенную глубь его души, выявить подлинный смысл всей его жизни.
В комнате воцарилось неловкое молчание.
В конце концов Алехандро все же заговорил, вновь перейдя на английский:
— А тебе доводилось здесь, в Зихуа, знать кого-нибудь или слышать о ком-нибудь, кто использовал бы имя Клеопатра?
Она снова наполнила бокалы.
— Твой путь был труден и долог, не так ли, Алехандро?
— Да.
Она выпила.
— Много лет назад я слышала об убийце из медельинского картеля, которая пользовалась этим именем. Но она была не из Мексики.
Алехандро прикоснулся к царственному головному убору маленькой статуи; змеи, поднимающиеся из тюрбана, казалось, откровенно смеялись над ним.
Глава 19
Горизонт казался едва различимой линией, где одна тьма встречалась с другой и куда исчезали звезды.
Дом под черепичной крышей стоял на склоне утеса над Ла-Плайя-Ропой. Перед домом имелся крошечный дворик, из которого открывался головокружительный вид на всю лагуну. Мощенная кирпичом тропа тянулась сюда от прибрежной дороги, по обеим сторонам тропы росли авокадо и пальмы. Тропа кончалась у черного хода в дом; отсюда можно было попасть в большую кухню, пол в которой был крыт ржавого цвета досками.
Алехандро приехал сюда от Зоньи на такси. Застыв в тени деревьев, прислушался к шуму волн. Он очутился у себя дома.
Какое-то время он простоял, глядя на темные контуры дома, потом вышел из тени и прошел вдоль газона к дверям.
Несколько собак, которых здесь держали, огласили полуночный воздух громким лаем.
— Кто здесь? — по-испански просила его мать.
— Мама, это я, Алехандро, — крикнул он в ответ, входя в дом по скрипучим половицам.
В свете одной-единственной лампы, зажженной на кухне, волосы его матери казались совсем белыми; они волнами струились у нее по плечам. На ней была хлопчатобумажная ночная рубашка. Несмотря на морщины, красота ее черт по-прежнему бросалась в глаза. Она кинулась в объятия сыну, причитая:
— Мой мальчик вернулся! — Осыпая его поцелуями, она успела посетовать: — Но почему ты не предупредил заранее о своем приезде? И посмотри только, как ты похудел!
Он прижал ее к груди, упиваясь материнской любовью и заботой.
— Я люблю тебя, мама!
Мать так разволновалась, увидев сына после восьмилетней разлуки, что сейчас ее била дрожь и на глаза наворачивались слезы.
— Но что ты здесь делаешь? Тебя привели сюда добрые дела?
По-прежнему сжимая ее в объятиях, Алехандро ответил:
— Ассоциация управления гостиницами предложила мне провести выступление в одной из гостиниц на острове Икстапа. Мне надо лететь туда через несколько часов. — Он огляделся по сторонам, впитывая в себя привычный и ничуть не изменившийся домашний уют, упиваясь знакомыми запахами. — Я люблю тебя, мама.