Юдит открыла ему дверь в то же мгновение, когда он постучал, и, впустив его в номер, бросилась ему в объятия. Страстно целуя его, она нашарила рукой ключ и повернула его в замке, запирая номер изнутри. Он отступил на шаг. Окинул ее влюбленным взглядом.
— Я тосковал по тебе.
И тут же стиснул ее в объятиях.
Взяв его за руку, она повела его к кровати. Карлсен повалился на постель и побудил Юдит оседлать его.
— Не сразу, мой дорогой, — уклонилась она от немедленного соития. — Сначала дела. Расскажи, что тебе удалось выяснить в Роадтауне.
— Могу доложить тебе, что этот Франклин Пензер, дружок Алехандро, отъявленный жулик. Он нечист на руку и любит с шиком пожить.
— А кто истинный владелец банка?
Он рассказал ей о сложной системе подставных и промежуточных владельцев, заключив свое сообщение такими словами:
— Пензер уверил меня в том, что правила в его банке не носят незыблемого характера, что в переводе на человеческий язык означает, в этом банке вообще нет никаких правил или почти никаких, все держится на конфиденциальной доверительности и на деньгах, подлежащих отмывке.
— А возле директорского кабинета не ошиваются какие-нибудь типы, смахивающие на ищеек из ЦРУ или из Ведомства генерального прокурора?
— Нет. — Он сел, взял ее руку в свою и с замиранием в голосе спросил: — Ты действительно любишь меня, Юдит?
На лице у нее появилась обида.
— Ты еще спрашиваешь!
В воздухе повисло зябкое молчание. Карлсен принялся гладить Юдит по руке. Избегая смотреть ей в глаза, он в конце концов заговорил:
— Я много размышлял над тем, о чем мы с тобой говорили перед моим отбытием.
Глаза у нее помрачнели и стали холодными, как лед, но он не заметил этого.
— О чем это, мой дорогой?
Она прильнула к нему, начала ластиться, обняла его рукой за плечи.
Он поцеловал ее в лоб.
— О «кассах». Ты действительно убеждена в том, что нам такое удастся?
— Убеждена.
Она подергала его за мочку уха.
— На все сто процентов?
— А ты полагаешь, в противном случае, я рискнула бы поставить на карту и твою жизнь, и свою собственную?
— Полагаю, что нет.
— Дело заключается только в том, чтобы вычеркнуть одну из «касс» из компьютерной памяти. И, конечно, на случай, если пропажа обнаружится, организовать все так, чтобы вину можно было свалить на Гектора.
Жадно дыша ей в затылок, он прошептал:
— Мне нравится эта идея — свалить всю вину на Гектора.
Она поцеловала его, сжимая ладонями его щеки, и встала. Подошла к вешалке и взяла свою сумочку.
— Куда это ты собралась?
Вернувшись с сумочкой в руках, она присела к нему на постель.
— В ванную, глупыш. Мы ведь не собираемся заводить Джона Куртни-младшего прямо сейчас, не так ли?
Она жадно поцеловала его. И в то же самое время ее правая рука скользнула в сумочку и появилась наружу, сжимая револьвер «магнум» 32-го калибра, в барабане которого не было ни одной пули, и лишь одна — в стволе. Она поднесла револьвер к виску Карлсена и спустила курок, превратив всю левую часть его черепа в кровавое месиво: кость, мозг и кровь брызгами и крошками разлетелись по обоям дешевого номера гостиницы для свиданий. Положив револьвер в сумочку, она бросила взгляд на его замирающее в последних конвульсиях тело и сказала:
— Джон, ты провалился на испытании.
В одних подштанниках Роберто Барриос работал у себя в спальне на тренажере, одновременно поглядывая с высоты восьмого этажа на крыши кирпичных домов вдоль по Западной Девяносто девятой улице. Все его тело еще раскалывалось после схватки с Алехандро у этого вонючего маяка. Гектор настоял на том, чтобы провести всю эту экзекуцию по-настоящему с тем, чтобы нагнать на певца страху и заставить его убедиться в том, что дружба с Чи-Чи ни от чего его не страхует. «Этот самодовольный боливиец горазд поучать других, — подумал он, накручивая дополнительные обороты на тренажере и чувствуя, как уже взмокло у него под мышками. — Какое-то время назад Гектор заставил меня порядком поволноваться из-за этой подружки из Хоупвелл-Джанкшен. Сучка и впрямь меня подставила».
В дверь позвонили. И он как ошпаренный соскочил с тренажера. Домой из Зихуатанеджо он прибыл всего час назад и сейчас никого не ждал.
В дверь позвонили еще раз.
Выключив тренажер, Барриос взял с постели халат, накинул его на плечи и подошел к ночному столику. Порывшись в ящике, достал оттуда девятимиллиметровый автоматический пистолет и убедился, что тот заряжен. Затем, сняв пистолет с предохранителя, вышел из спальни, прошел через гостиную, очутился в прихожей и осторожно подобрался к входной двери.