Я пожал плечами.
– Почему? Что держит тебя теперь? К Косте можно летать и оттуда – чуть дальше и только. Квартира у меня большая, а Таня тебя еще тогда приняла…
– Мне не дадут вид на жительство.
– Это не твоя забота! – она рывком села мне на ногу. – Ты что, сомневаешься?
Сомневаться действительно не было причин. На Мальту мы тогда прилетели без приглашения, но все решилось в течение получаса: Оксана позвонила знакомому сержанту, и тот дал команду нас оформить. Мальта – маленькая страна, здесь все знают друг друга и любые проблемы, особенно когда просит блондинка, решают мгновенно.
– Что я буду делать на острове?
– Да что угодно! Английский знаешь, в туризме не новичок… Хочешь у "мультика", хочешь в какую-нибудь оффшорную фирму… А не нравится, своим колдовством занимайся.
– Мальта – католическая страна, там у вас даже разводы запрещены. Меня на костре сожгут.
– Так уж и сожгут. Не отлынивай, Самец!.. Что тебя держит?
Действительно, что? Половина мужиков этой страны, получив такое предложение, да еще от такой, прыгали бы до потолка от радости. С нашей жизнью редкий гражданин в здравом уме и рассудке не мечтал слинять отсюда далеко и надолго. Чего тебе, елупню, в самом деле надо? Если бы я знал…
– Сколько продлится твоя выставка?
– Четыре дня.
– Вот через четыре дня и скажу.
– Ох, Самец, расцарапала бы я тебе… И что в тебе такого?.. Ладно, давай спать.
Я подвинулся, освобождая ей место рядом. Утро вечера мудренее. И в самом деле, что во мне такого?..
Я завязывал галстук перед зеркалом, когда в дверь номера настойчиво постучали. Мгновение я стоял, недоумевая: Оксана убежала пятью минутами раньше в ресторан, пообещав заказать роскошный завтрак на двоих, а гостей мы не ждали. Может администратор? Но они давно уже не шерстят по номерам, вылавливая незарегистрированных постояльцев, – времена другие. Тем более, что еще ночью я оставил на стойке дежурной зеленую бумажку – ее аж расперло от радости…
Стук повторился. Я, наконец, покончил с галстуком и открыл дверь. За ней стояли двое в черных костюмах – не вчерашние, но явно из той же команды.
Ни слова не говоря, они скользнули мимо меня в номер. Один мелькнул в комнату, другой тут же – в ванную. Спустя мгновение оба стояли в комнате, требовательно глядя нам меня.
– Где женщина? – отрывисто спросил тот, что был повыше.
– А зачем она вам?
– Приказано доставить обоих. Так где?
– Женщина… – протянул я. Лучше бы он это не спрашивал.
Мне повезло: они настолько чувствовали себя хозяевами ситуации, что даже мысли не могли допустить, что кто-то может им перечить. Это вам, ребята, не тренировки в спортзале…
Высокий рухнул как сноп и без звука – удар ребром ладони пришелся ему точно под кадык. Повезло и мне: если бы это были вчерашние ребята, они среагировали – все-таки профессионалы и наверняка запомнили, как я в туалете разворачивался. Но эти ничего не ожидали; пока один уже лежал на ковре, второй, остолбенев, смотрел на меня большими глазами. Я уложил его несильным, но точным ударом в подбородок. Ему тоже повезло. Если бы дернулся, пришлось бить в висок…
Я сел на койку и несколько секунд бессмысленно смотрел на распластанные на потертом ковре тела. Еще минуту назад я жил совсем другими заботами, и все вдруг изменилось так быстро… Но оцепенение продолжалось недолго. "Плохо, Владислав, что ты уходишь, – говорил мне на прощание командир бригады, – не так много у меня людей, которые соображают так быстро…"
К счастью, у обоих оказались брючные ремни – ими я стянул им руки. Ноги пришлось вязать шнуром от штор, отхваченными кусачками из маникюрного набора Оксаны, забытого на столе. На кляпы пошли их же носовые платки – видимо, полагались по служебному регламенту; оба не похожи были на людей, пользующихся подобным достижением цивилизации. В подмышечной кобуре у каждого маслянисто поблескивал тяжелый "стечкин", но оружие я трогать не стал. Забрал только удостоверения личности из внутренних карманов.
Высокий, несмотря на поджарый вид, оказался тяжеловат, и я свалил его в ванну довольно небрежно. Но он не пришел в себя: несмотря на отсутствие тренировок удар оказался хорош. А вот меньший, когда я вернулся в номер, уже шевелился – все-таки я его пощадил.
Я хотел взвалить на плечо и этого, но в последнее мгновение остановился; только подтянул к стене и, посадив, оставил так. Свидетель с той стороны сейчас был как раз кстати.
Видеокамера Оксаны стояла на столе: она достала ее утром для работы на выставке. Это была "Сони хай 8" – компактная, но дающее отличное качество записи машинка. Я проверил таймер – он был включен и показывал точное время и день – затем установил камеру на столе объективом к себе, нажал кнопку записи и сел на стул, чтобы быть точно в кадре.
У меня всегда была репутация человека немногословного, поэтому на то, чтобы рассказать о событиях вчерашнего вечера, хватило минуты. Но, судя по тому, как замычал за спиной пришедший в себя "бодигвард", слова были самые нужные. У нашего губернатора всегда хватало врагов, такую информацию с руками оторвали бы на любом центральном телеканале, да и за само сообщение о проблеме с президентским здоровьем некоторые заплатили бы немало. Я продемонстрировал работающей камере удостоверения обоих гостей, не спеша, давая возможность автоматике зафиксировать фотографии и имена владельцев, а потом еще, взяв камеру, запечатлел и оригиналы. Пришедший в себя "бодигвард" мычал и крутил головой, пытаясь избежать нужного ракурса, но я снял все, что мне было нужно, а потом успокоил его ударом по затылку – больше свидетель мне не требовался. Обмякшее тело я затиснул в туалете между стеной и унитазом – сейчас самым важным было выиграть время, а вместе, даже связанные, они могли помочь друг другу освободиться.