— Почему нет?
— Потому что это кураре!
В наступившей тишине Местерс достал из кармана блокнот.
— Оставим пока эти предположения, — сказал инспектор. — Думаю, мне пора уже приступить к следствию!
Сэр Джордж Аксрутер, стоявший у окна с опущенной головой, напоминая своим видом печального Пиквика, стремительно повернулся.
— Я далек от мысли давать вам советы, мистер Местерс, — сказал он, — я очень доволен, что вы согласились на мое присутствие при этом разговоре. Но мне кажется, что вы не обратили внимания на самый загадочный факт в этом деле: если Бендер получил укол неизвестной иглы, тогда кто еще был с ним в комнате?
— С ним в комнате?
— Ну да, это то лицо, которое после смерти Бендера продолжало отвечать на наши оклики. Вы слышали, что сказал доктор Арнольд: Бендер умер около одиннадцати часов. Кто же тогда три раза отвечал на наши вызовы?
— Ах, — отозвался Местерс неожиданно резко, — у меня до сих пор еще не было времени допросить обитателей дома, и пока я располагаю только сведениями, исходящими от вас, господа. Я слышал, что сказал доктор Арнольд, но бывают ошибки в диагнозах…
— Здесь нет ошибки в диагнозе, — перебил его Г.М. — Если вы не считаете меня глупее, чем я есть, то я скажу, что тоже осмотрел тело: смерть наступила около одиннадцати часов пятнадцати минут. Следовательно, кто-то подделался под голос Бендера. Это, в конце концов, было не так трудно! На таком расстоянии и через массивную дверь! Но с какой целью, Местерс? Кто-то здесь, несомненно, был, ведь исчезла записная книжка Бендера.
Местерс сел и опять что-то записал, а Г.М. продолжал:
— Я с самого начала искал записную книжку Бендера. Она могла содержать опасные записи о ком-то из живущих в доме. Я обращаю ваше внимание и на то, что кто-то вставил ему в манишку пергаментную трубочку.
— И карту, — добавил Местерс. — Что касается этого кусочка бумажки…
— Пергамента, — поправил его сэр Джордж, — кстати, могу я посмотреть его, инспектор?
Местерс передал ему пергамент.
Сэр Джордж развернул его. Это был кусочек пергамента шириной в два, а длиной в десять сантиметров. Терлен нагнулся и через плечо сэра Джорджа увидел несколько очень красиво написанных чернилами латинских слов.
— Что это означает, господа? — спросил Г.М. — Призовем на помощь то, чему нас учили в школе!
— По-моему, это какая-то шутка, — ответил сэр Джордж, — я рассматривал бы эти слова как своего рода талисман, амулет. Мне кажется, это что-то вроде молитвы об устранении боли. Трудно понять это латинское изречение. Но, как я уже сказал, речь идет о какой-то шутке.
— Я не вижу тут повода для шуток. Все это действительно очень странно, — сказал Г.М.
— Совершенно с вами согласен, — добавил Местерс.
— Поскольку вы, Местерс, еще не полностью вошли в курс дела, я вам скажу еще кое-что, — продолжал Г.М. — Если вы хотите узнать, кто вместе с Бендером был в этой комнате, поле деятельности у вас весьма ограничено. Кроме двух лиц, все остальные имеют неоспоримые алиби. Пока вызывали полицию, я спокойно выполнял свою миссию. Вот лица, замешанные в эту историю. — Он поднял руку, чтобы сосчитать по пальцам. — Во-первых, присутствовавшие за ужином: Аллан, Гийо, Изабелла, Керстерс, Равель, Терлен, Джордж Аксрутер и я; во-вторых — отсутствующие: Джудит и доктор Арнольд; в-третьих — прислуга: лакей, экономка, повариха, две горничные и один шофер. Вы слушаете меня?
— Да, сэр, такой разговор меня устраивает.
— От двадцати пятнадцати до половины двенадцатого и даже позднее вся прислуга сидела на кухне за ужином. Джудит и ее жених были в театре вместе с друзьями, которые довезли их сюда в машине в полночь, без пяти минут. И наконец, всех остальных я видел собственными глазами весь критический период… за исключением двух лиц. Это кажется очень простым, Местерс, даже слишком простым, а я этого не люблю!
— Два исключения, — сказал Местерс, прослушав его сообщение, — это мистер Гийо и мисс Изабелла Бриксам, не так ли?
— Местерс, подождите! Разве Равель не покидал стола?
— Местерс не любит иностранцев! — сказал Г.М. — Но Равель не вставал из-за стола до половины двенадцатого, Бендер тогда уже был мертв, следовательно, чужой голос отвечал нам дважды, пока Равель еще находился с нами.
— На сегодняшний вечер мне хватит и этих фактов, — сказал инспектор, — я хочу сначала… Да, войдите, доктор! Есть ли у вас уже какое-нибудь заключение?
Врач быстро вошел.
— Мне нужно разрешение на вынос тела, Местерс; ничего не могу сказать до аутопсии, но я бы поспорил на сто против одного, что сэр Генри не ошибся. Дело здесь в кураре.
— Но каким образом яд мог быть введен в организм?
— Не могу вам ничего твердо сказать, пока не проведу полный осмотр тела. У него имеется царапина внизу щеки, напоминающая порез бритвой. Но вряд ли он взял с собой в эту комнату бритву. Подпишите мне это разрешение, и я пойду. Да, чуть не забыл сказать: мистер Арнольд и старая мисс хотят вас видеть.
Местерс обменялся взглядами с Г.М. и дал распоряжение, чтобы их впустили. Только сейчас Терлен получил возможность внимательно рассмотреть доктора Юджина Арнольда. Он сразу понял причину неприятия Керстерсом этого слишком самоуверенного человека. У Арнольда было красивое лицо с суровым выражением, которое, однако, при определенных обстоятельствах могло быть олицетворением доброты. Светло-карие глаза с пристальным взглядом и черные волосы с проседью на висках. Керстерс выглядел мальчиком рядом с ним. Глядя, как Арнольд вел мисс Бриксам, Терлен подумал про него: властный, остроумный, любит деньги и, возможно, способен на низость. Таково было первое впечатление.
— Я хочу вам сказать… — начала Изабелла глухим голосом, неуверенно глядя то на Местерса, то на Г.М. Она была взволнована, глаза заплаканы. — Я в известной мере виновата в смерти этого бедного мальчика. Скажите, разве нам необходимо оставаться здесь? Не можем ли мы перейти в какое-нибудь другое место?
— Я позволю себе поддержать эту просьбу, господа, — быстро проговорил доктор. — Я должен заботиться о здоровье мисс Бриксам, она ведь только что пережила нервное потрясение.
— Но… — сказал Г.М., искоса взглянув на него, — зачем же тогда вы привели ее сюда?
Арнольд поглядел на него, пытаясь, очевидно, определить, как следует себя с ним вести.
— Мы должны, к сожалению, сделать одно важное сообщение, которое, несомненно, заинтересует полицию. Это касается Ральфа Бендера.
— Так он был врачом? — сказал Г.М.
— Да, — признался доктор Арнольд. — Я в некотором смысле выдаю профессиональную тайну, но речь идет о преступлении, и нельзя ничего скрывать. Ральф Бендер считался лучшим студентом на факультете. Он хотел специализироваться на психопатологии, но не имел средств, чтобы открыть практику. Поэтому…
— Вы его использовали в качестве бесплатного заместителя, чтобы он занимался вашими легкими случаями? Вы ведь практикуете как психиатр? Не правда ли?
— Только в известном смысле… — Тут лицо его окаменело, он замолчал, а затем спросил: — Прошу прощения, сэр, но с кем имею честь говорить?
Г.М. представился.
— Он работал со мной, как работал бы всякий другой молодой человек с хорошим будущим, — продолжал успокоенный Арнольд. — Когда некоторое время назад мисс Изабелла пришла ко мне и рассказала… о вещах, которые, я полагаю, вам известны… я оказался в очень затруднительном положении. Мне самому невозможно было вмешиваться во что-либо, расспрашивать даже самым деликатным образом. Вы меня понимаете?
— Я знаю, что Ментлинг ненавидит врачей, особенно тех, кто занимается душевными заболеваниями.
Арнольд предпочел принять это замечание добродушно.
— Что касается меня, то меня он выносит только при условии, что я говорю с ним исключительно о спорте. Но буду краток: если один из членов семьи действительно невменяем, его необходимо поместить в лечебницу, но так, чтобы избежать скандала. Этому условию приходится покориться. Мисс Бриксам согласилась ввести в дом Бендера как художника, которому она протежирует. Эта задача облегчалась тем, что и Равель был приглашен на эти дни. Бендер должен был установить…