Он сделал шаг, занеся меч над головой, но внезапно его ладонь, сжимавшая рукоять клинка, окуталась пламенем. Лавиод истошно заорал от боли, выронил оружие и повалился на пол, неестественно вытянув пораженную конечность вперед. Казалось, язычки пламени вырывалось из-под смуглой кожи ладони, всюду вспухали чудовищные пузыри, а на указательном пальце багровым пульсировал камень простенького колечка. Ивенна растерянно хватала ртом воздух, не понимая, как можно помочь брату. Неожиданно она ринулась к визжащему Гефшхену, приставила острие сабли к дряблой шее старика и заорала:
— Что ты с ним сделал, шакал? Клянусь, я проткну тебя насквозь, если ты не снимешь заклятие! Ну, быстрее!
— Я не виноват! — забрезжил слюной Гефшхен. — Это не я, не я! Это все кольцо! Оно само по себе!
— Что? — не поняла девушка. — Что ты несешь, шакал?
— Не я, не я! — только лепетал старик, пытаясь подальше отодвинуться от сверкающего кончика сабли. И не замечал, что уже уперся спиной в стену. — Не я!
Внезапно Лавиод перестал корчиться от боли, так как пламя вокруг ладони исчезло, словно его никогда и не было. Лафшан, тяжело дыша, совершенно безумным взглядом посмотрел на руку. На коже не было ни единого ожога, ни одного волдыря. Лишь только в глубине красного камешка стремительно нарастала искорка. Вот она заполнила собой всю поверхность камня и расширилась дальше, выпустив струю красноватого дыма в воздух. Сгусток дыма, каждое мгновение становившийся все плотнее и плотнее, опустился к полу, формируясь в смутные очертания фигуры. Вскоре можно было различить в красном полупрозрачном облаке уродливое рыло с торчащими вверх ушами, большими рубиновыми глазами, и выглядывающими из-под нижней губы клыками. Судорожно тянулись в стороны сложенные перепончатые крылья, наподобие тех, что были у летучих мышей, заменявшие существу руки. Пол комнаты скребли длинные кривые когти укрытых шипами ног, оставляя глубокие борозды. Через несколько мгновений перед людьми сидел самый настоящий демон, вопреки всем рассказам об их кровожадности и злобности, разглядывающий лафшан с любопытством и без явной угрозы.
— Раб… — медленно произнес он, смотря на лежащего перед ним Лавиода. Выговор у него был ужасный.
— Я не раб, — глухо прорычал лафшан, упрямо решив идти до конца. — И никогда им не буду!
— Я — раб… — неуклюже помотало гротескной башкой чудовище. — Кольцо на твоем пальце, значит, я твой раб.
— Мне не нужен раб, — отрезал Лавиод. — Даже такой, как ты…
— Значит, я свободен? — удивился демон.
— Как хочешь…
Существо испытывающе посмотрело на девушку, затем утробно зарычало, бросилось на Гефшхена, и, схватив его ногами за шиворот, выволокло через распахнутую дверь балкона. Расправились громадные перепончатые крылья, и демон с гоготом ринулся в небо, вместе с визжащим от ужаса стариком. Дотянув до самой высокой ноты, вопли Гефшхена оборвались. Что-то глухо стукнуло, словно с большой высоты сбросили мешок с зерном.
Ивенна, вогнав саблю в ножны, поспешила к брату и помогла ему подняться на ноги. Лавиод выглядел опустошенным, но, по крайней мере, стоял не шатаясь.
— Что же это получается? — недоуменно спросила она. — Гефшхену удалось уйти от нас?
— Думаю, как раз наоборот, — с трудом ответил Лавиод. — Мне показалось, что демон ненавидит его так же, как мы, а, может, и больше.
Из зала послышались звуки шагов, приглушенные проклятия и бряцанье оружия. Это стражники, наконец-то пришедшие в себя, догадались броситься на помощь хозяину. Судя по тому многочисленному шуму, которого они старательно пытались избежать, их было не меньше двух дюжин. Лафшаны переглянулись. Что ж, им предстоит славная битва. Пусть и последняя…
Неожиданно со стороны балкона раздались характерные звуки хлопающих крыльев. Брат и сестра обернулись. На перилах балкона сидел все тот же демон. Его рожа была перепачкана чем-то красным.
— Я помогу, — прогнусавил он. — Хватайтесь за мои ноги, и я вынесу вас отсюда. Вокруг много стражников, вам со всеми не справиться…
Лавиод и Ивенна сидели на знакомом холмике, наблюдая за ярко пылавшей вдали усадьбой Гефшхена. Рядом по воздуху бил перепончатыми крыльями демон, довольно скалящий рожу. Отблески жадного пламени плескались в его глазах. После того, как он вынес лафшан из дома, сразу же вернулся назад и разнес красного петуха по усадьбе. И теперь по праву наслаждался проделанной работой.