— Все они здесь, — начала я. — Если вы сможете минутку подождать, я расскажу вам кто где. И их восемь, а не шесть.
— Откуда вы знаете?
Я сидела на заднем сиденье машины Твайлы, прислонившись головой к подушке.
— Вот, съешь сладкого. — Встревоженный Толливер вытащил конфету из кармана джинсов.
Он развернул ее и сунул мне в рот. Я знала по опыту, что через несколько минут почувствую себя лучше, особенно если выпью колы.
— Вы были готовы поверить мне еще до того, как я что-то сделала, — сказала я. — Имейте еще немного веры. Копайте ради них.
— Если вы лжете, вы закончите в тюрьме, — заявила шериф.
— Ия бы это заслужила.
С огромным трудом я повернула голову, чтобы посмотреть в окно машины.
Во дворе стояли два помощника шерифа, а с ними Твайла. Выражение ее лица заставило бы заплакать самого отпетого мошенника… А может, и нет.
В наших разъездах, при моей работе, мы повстречали немало мошенников, и почти все они не имели никакого сочувствия. Сочувствие просто не значится в списке их приоритетов.
— Давайте покажите мне, — велела Сандра Рокуэлл, и Толливер помог мне вылезти из машины.
Мы медленно двинулись на то место, где я потеряла сознание, и, хотя я дрожала с головы до ног, потому что мне снова придется столкнуться со смертью, я встала там, где почувствовала мальчика, погибшего позже других.
— Здесь, — показала я вниз.
И я знала, кто там лежит. Тело Джеффа, внука Твайлы. Толливер вытащил блокнот на спирали, который держал в кармане куртки под молнией. Он начертил очень грубый набросок двора.
— Это Джефф. Джефф Макгроу, — сказала я Толливеру. — Его задушили.
Толливер воткнул проволоку в землю. Красный флажок слегка захлопал под холодным ветром.
Брат обхватил меня за плечи и взял мою правую руку в свои. Я кивком указала направление, в котором надо идти, слегка вверх по холму и на север, и сосредоточилась, стоя над другим трупом. По моим щекам потекли слезы… Я никогда еще не сталкивалась с такими страданиями.
— Здесь, — сказала я. — Честер.
Двумя ярдами дальше мы нашли мальчика, о котором шериф Рокуэлл не упоминала.
— Это кто-то, кого зовут Чэд… Чэд с фамилией, начинающейся на «Т».
Шериф сделала запись в блокноте. Ее помощники тоже слушали, но вид у них был полон скептицизма, да и выглядели они сильно рассерженными. Я ничего не могла с этим поделать. Они получат урок достаточно скоро.
Я последовала за следующим сигналом к задней части двора, туда, где земля начинала резко идти вверх. Место находилось за кустами. Вытерев лицо носовым платком, я сказала:
— Дилан, — и, спотыкаясь, взяла немного южнее.
Теперь я находилась за домом. Шериф и Твайла последовали за мной, помощники шерифа тоже.
— Аарон, — сказала я. — Ведь среди пропавших значился Аарон?
И снова — на несколько ярдов к югу. По неведомой мне причине с этим телом пришлось труднее. Его ужас и паника закоротили его мозг, когда он умирал.
— Думаю, это Тайлер, — произнесла я.
А потом пошла к самому южному захоронению и — каким-то образом я это поняла — самому старому из всех. Вибрация этого тела была чуть слабее, чем у прочих.
— Этот погиб первым, — сказала я шерифу, которая не отставала от нас.
Не отставать было нетрудно, потому что теперь я двигалась очень медленно, так как меня била сильная дрожь.
— Его звали… — Я слегка потрясла головой, пытаясь получше сфокусироваться. — Его звали Джеймс как-то там… Джеймс Рэй, Джеймс Рой, Джеймс Роберт. Я не… не могу назвать его фамилии. Ох, Толливер, уведи меня отсюда.
Но был еще один: мальчик по имени Хантер. Я едва могла стоять к тому времени, как определила место, где он лежал. Он умер от переохлаждения. Должно быть, один из тех, кого похитили в ноябре.
— Могу я доставить сестру обратно в город? Ей нужно лечь, — сказал Толливер.
— Нет. — Сандра Рокуэлл со стуком захлопнула рот. — Нет, пока мы все не проверим.
Если я лгала, шериф хотела, чтобы я оставалась под рукой, когда она раскроет ложь.
— Можете посоветовать, которое место проверить первым? — спросила она.
— Любое из мест, куда мы воткнули флажок, — покачав головой, ответила я.
Твайла вернулась в «кадиллак». Я радовалась тому, что не умею читать мысли живых людей, поскольку никакое воображение не могло сравниться с ее истинным горем.
Когда мы с Толливером забрались на заднее сиденье, она была достаточно добра, чтобы завести машину, дабы мы могли согреться. Казалось, прошла уйма времени, пока мы сидели, съежившись, в машине. Моя голова была полна фонового шума, я не могла ни о чем думать. Я только что видела такие ужасы.