Гурьев приложил банку к культе. Кровь остановилась, и я заметил на лице Алексея облегчение. Он также намазал обожжённое ухо и немного втёр в ушибленное колено. После чего молодой аристократ с отстранённой улыбкой лежал на полу, смотрел пустым взглядом и думал о чём-то своём.
Через час силы частично вернулись ко мне. Я смог подняться на ноги.
– Прокол ускорил для нас время, – пояснил Гурьев, увидев, что я встал. – Посмотри на купол. Снаружи остались те же полминуты до окончания смотра. С того момента, как ты спас меня от портала.
Самочувствие моё было на троечку. Драку я сейчас не выдержу, но ходить могу, головокружения нет, разум почти ясный.
– Ускорил для нас время? Надо же, какой гуманист этот прокол!
– Не язви, – улыбнулся Гурьев. – Это лишь машина. Не робот, конечно, но… Впрочем, я не знаю, как точно устроено. Нам Игнат Олегович много рассказывал, но понял я только сегодня. Когда сам прошёл смотр, – он помолчал и продолжил. – Смысл в том, что учебный прокол, вот этот, с маленькими куклами, устраивает испытания для каждого участника на грани его выживаемости. Он, как зеркало. Его не обманешь. Даёт лишь то, что по силам. Что человек в принципе может преодолеть. Если преодолеет себя, то пройдёт испытание. У нас, как видишь, получилось.
Гурьев опять улыбнулся. Удивительно, в нём не было ни капли разочарования.
– Ты радуешься?
– Конечно, – кивнул Алексей. – Мы выжили! Мы смогли! Это победа над собой. А кисть… – он посмотрел на руку. – Знаешь, я многое передумал за этот час. С самого детства хотел стать воином. Если повезёт, то, естественно, кольщиком. Много для этого учился, тренировался. Но весь мой род, особенно по отцовской линии, служит Отечеству другим способом. Отец не отговаривал меня от смотра, но я видел, что он недоволен. И что в итоге? – он опять помолчал. – Есть такое выражение: на роду написано. Точно! Значит, мой родовой путь проходит в другом месте.
– Алексей Сергеевич, – решил я поддержать товарища, впрочем, нисколько не преувеличивая. – Ты всё равно великий воин. Поверь, я опытней, чем тебе кажется.
– Верю, Модест.
Мы немного помолчали.
– Значит, мне тоже нужно хорошенько обдумать своё будущее? – улыбнулся я. – Для этого прокол выделил нам час?
– Не нам, а тебе. Прокол подстроился только под тебя. Я со своими размышлениями так, побочка. Проколу нужно, чтобы ты вернул себе силы и был готов к руне.
Да вы издеваетесь! Ещё одно испытание?!
– Ваша Благородие, умоляю, только не говори, что опять придётся лупить ошалелых карликов!
Алексей засмеялся.
– Нет уж. На сегодня хватит. Обернись.
Я повернулся. На полу лежал небольшой плоский камень с непонятными письменами.
– Прокол выбрал того, кто готов к последнему испытанию. Он выбрал тебя. У тебя есть одна попытка, чтобы поднять руну. Если поднимешь, возьмут в стажёры.
Сил у меня ещё было мало, но не настолько, чтобы не оторвать какой-то камушек от земли.
– А в чём подвох?
– Не знаю, – пожал плечами Гурьев. – У каждого своё испытание. Никто не говорит. Не волнуйся, больше никаких ловушек. Ты не умрешь, не пострадаешь. Отвоевались, – он потряс культей и опять засмеялся. – Модест, сейчас всё просто. Или поднимешь, или нет.
Я с сомнением посмотрел на руну. Странно, что прокол выбрал только меня. А Гурьев? Разве не достоин? Он сражался не хуже, а знания о противниках вообще сыграли ключевую роль. Без него я бы не выжил. Да, кольщика из него не выйдет, но хотя бы сам факт признания.
– Боярин Ермолов! – крикнул Алексей, уловив моё настроение. – Отставить сомнения. Ты заслужил. Подними её! Подними её за всех нас.
Тем временем прокол резко снизил свечение, хоть и остался на прежней высоте. Защитное поле по периметру зала почти спало. Я стал замечать людские очертания, но звуков не было. После увиденного, всех накрыла тишина. К тому же осталась последняя интрига: подниму, не подниму?
Я подошёл к руне. Перед тем, как нагнуться услышал голос.
– Убей себя! Убей! Смерть – это избавление! Убей!
Оп-па! Что за хрень? Я огляделся, никого рядом не было. Хм. Ладно, попробуем второй раз.
– Убей Гурьева! Он враг! Убей! Убей!
Что за?.. Голос исходил изнутри. Он как бы сидел в моей голове. Я нахмурился и активировал тёмные нейроны, чтобы просканировать тело. Голос исчез, и я почувствовал, что теперь навсегда. Ага. Кажется, понял. Прокол или охотники, сами или через руну действуют на разум землян. Фролов поддался внушению и спятил. А поднять руну, значит, преодолеть действие потусторонних сил. Призывы к убийству были пропущены молодым телом Модеста. Но тёмные нейроны моей прошлой жизни, во-первых, не поддавались внушению в бою. Во-вторых, прогнали голоса прямо сейчас.