Толян-Колян, продолжая улыбаться, пару раз коснулся ребёнка.
– Ты это. Того. Ага.
Рука бомжа спокойно двигалась. Понятно, не парализовало. Значит, обычная девочка.
– А теперь закройте глаза, я убью её лазером. Только отойдите, чтобы вас не задело.
Толян-Колян заподозрил неладное.
– Чего?
– Как хочешь, – пожал я плечами. – Но должен предупредить, что у лазера есть побочка. Все люди, попавшие в поле его действия приобретают отвращение к алкоголю.
Мужики моментально отошли на три шага. Я едва сдержался. Чтобы не захохотать, пришлось рыкнуть на них.
– Глаза закройте! Живо! – они послушались. – А теперь гудите! Гудение отгоняет изометрическо-парабалоидные волны лазера. Вы будете в безопасности, а я её прикончу.
Ловцы потусторонних тварей дружно загудели, как трансформаторы. Я поманил девочку рукой, она подбежала. Погладив ребёнка по голове и заверив, что ей больше нечего бояться, я шепотом спросил, что произошло. Оказалась, ребёнок был из соседнего барака, а ханурики иногородние, приехавшие погостить. Мать отсыпалась от вчерашней пьянки, девочка перепутала имя, а гости собирались уезжать, когда один из них «проявил гражданскую бдительность».
– Всё! – крикнул я, когда девочка исчезла в соседнем подъезде. – Открывайте глаза. Тварь уничтожена.
Мужики перестали гудеть и огляделись. Нет, это выше моих сил. Увидев их глупые лица, я захохотал в полный голос.
– Он издевается над нами!
– Мочи сопляка!
И тут меня накрыло по второму разу. Невозможно спокойно смотреть, как два синяка, косолапя на обе ноги и крякая, как обожравшиеся забродившими ягодами гуси, пытаются замочить опытного воина. Я спокойно уворачивался от ударов, точнее попыток ударов, и волновался не за свою жизнь, а за пресс, сведённый от смеха.
Понимая, что на долго их не хватит, а мне нужно пользоваться моментом, я взял себя в руки. Стал наносить болезненные, но не сильные удары, чтобы вызывать ярость, да так, чтобы погромче. Должны же мои преследователи воспользоваться моментом и появиться.
И они появились. Точнее появилась. Во двор вбежала… Берта Пермякова. Девушка, вызвавшая на голую дуэль Букреева. Она среагировала на крики, но увидев двух алкобойцов, остановилась. Было заметно, что девушка расстроилась. Интересно, почему? Пожалела, что зря себя обнаружила?
– Модест Альбертович, хватит издеваться над людьми. Выруби их, да пойдём отсюда.
– А тебе-то что?
Я спокойно увернулся и позволил упасть Толяну-Коляну, который замахнулся для удара, но не рассчитал силы и комично шлёпнулся на землю. Он хотел было встать, но махнул рукой, пробубнил что-то на алкогольно-бомжатском и завалился на бок. Руки под голову, ноги согнул. Воин решил поспать. Его напарник не стал мешать отдыху и побежал прочь из двора. Видимо, за подушкой для друга.
– Рассказывай, – улыбнулся я Берте.
Она молчала. Я настроил сенсорику на максимум, надеясь уловить ложь.
– Ладно, – решилась девушка. – Я следила за тобой, так как знаю, что тебя собираются убить.
Нет. Ничего не чувствую. Может, врёт, а, может, нет.
– Тоже мне новость. Об этом который день говорят все журналисты мира.
– Ой, не умничай! Ты знаешь, что я о другом. Сегодня утром случайно выяснила…
Берта замолчала. Я тоже увидел опасность. Из барака, в котором скрылась девочка, вышли четверо. Бегающий цепкий взгляд, жилистые. На каждом помятая одежда рабочих районов. На пальцах наколоты тюремные перстни. Трое перекрыли единственный выход со двора. Четвёртый, хмурый мужчина с ярко-зелёными глазами, подошёл к заснувшему Толяну, достал заточку и ударил несколько раз в печень.
– Жало, найди второго, – приказал главарь, вытирая заточку об одежду убитого Толяна.
Один из уголовников кивнул и удалился.
– За сестрёнку спасибо, – мужчина с зелёными глазами обратился ко мне. – Поэтому дарю жизнь. Можешь уйти без штрафа за то, что зашёл без приглашения. А девка по закону наша.
Серьёзные люди. Такие убивают не для потехи или самоутверждения. Не удивлюсь, если им это не нравится. Убийства воспринимают, как ежедневное бритьё. Муторно, но необходимо. Это не мамкины бандиты с кладбища, гоняющие бомжей. Правда, и я не обычный фраерок.
– Я тут человек новый, – ответил я на помилование, – объясни, уважаемый. Что за закон такой? И сам ты кто будешь?
Мужик изучающим взглядом посмотрел на меня. Только сейчас обратил внимание, что ему не под пятьдесят, как показалось в первый момент, а нет и тридцати. Помотала человека жизнь. Много горя видел, много причинил. Серьёзный противник.