О, понятно. Опять вербовка. Нужно придерживаться своей роли.
– Я понимаю, Пётр Петрович. Мое первое задание, втереться в доверие к Игнату и докладывать о его действиях. Так бы сделал мой отец.
Хм. Как-то топорно получилось. Сначала кряхтел по поводу Юли, а теперь в шпионы подался. Не перегнул ли я палку? Не согласился ли слишком быстро? Но нет. Судя по выражению лица Орлова, он поверил. Видимо, лёгкий успех вскружил голову и ослабил бдительность следователя.
– Ваш отец гордился бы вами! – пафосно произнёс Орлов. – А теперь расскажите, что произошло на полигоне.
Наступил вечер. Я сидел на лавочке в сквере недалеко от своего дома. В том самом сквере, где несколько дней назад потусторонний разведчик пытался установить прокол. Я ждал гостей и оценивал ситуацию.
Я завербован Державниками. По крайней мере, они в этом убеждены. Кроме того, у меня слово перед Юрой-малахитом и Обществом. А ещё у меня остались нерешённые вопросы к Сенатским. С одной стороны, они убили мою семью, с другой стороны, поссорились с Ольговичами. Перед тем, как решить, что делать с редуктором, нужно понять, что происходит у Сенатских. Кроме того, мне нужно довершить месть.
Исполнители выявлены. Один убит мамой при нападении, Рогнеда умерла. Остались в живых Илья-могила и подонок Эдичка. Главный заказчик – могущественный аристократ с силой «десяти кольщиков». И вот тут я решил не лезть. Потому что месть этому человеку означала месть всему клану Сенатских. Это, по сути, вхождение в политику на долгие годы. А я хочу отомстить, спасти сестру и уйти на покой.
Есть ещё тайная личность в интернате, кто переманивает курсантов у Игната. Судя по словам Рогнеды, из Сенатских. На неизвестного тоже решил не тратить время. Если выясню, то отомщу. Но если успею уйти на покой до того, как встречусь с ним, так тому и быть.
На первый взгляд казалось, что у меня слишком пацифистские планы. Но оставался один важный нюанс в моей снисходительной мести. Сенатские по-прежнему хотели убить меня! Поэтому я не исключал обострения конфликта и пересмотра степени мести. Что однажды психану и полезу истреблять Сенатских, потом Державников, потом Общество, потом стану Императором… Ну ладно, ладно. Чёт, занесло.
Я сидел в сквере в ожидании встречи. После разговора с Орловым я вернулся к незавершённому делу. Кто знает, как пошли бы события, если бы не чёртов прокол. Ведь на следующий день после смерти родителей я собирался посетить место своего убийства. Мне не давала покоя упущенная улика. Увиденная, но не осознанная. Однако в тот раз я не дошёл до места преступления, потому что девочка с тараканьими ногами решила поиграть со мной в куклы.
Но сегодня днём я всё-таки добрался и всё понял.
– Где он?
– Под землёй в одном из люков, – ответил я Игнату.
Вожеватов появился в сквере и стоял в нескольких метрах от меня рядом с другой лавкой.
– Значит, я верно понял, что ты ищешь разговора со мной. Всю ночь меч пролежал недалеко от полигона. Думал, ты его уже выбросил. Но час назад он переместился сюда.
Сенсорикой я почувствовал, что Игнат насторожен, но не враждебен.
– Ваша ошибка в том, что Сенатские тоже могут отслеживать его.
– Что?!
– Да. Человек, который переманивает у вас курсантов, каким-то образом добрался до меча. Ваша неосторожность могла погубить Юлю. За мной и вашей супругой следили не только вы, но и Сенатские.
Вожеватов постоял немного, после чего присел на соседнюю лавку.
– Значит, знаешь… Зачем позвал?
– Помните? Я даю честное слово Вожеватова, что не задумывал и не похищал Владиславу Ермолову, – цитировал я слова Игната. – Я даю частное слово, что помогу тебе в поиске тех, кто её похитил. Я даю слово, что сам желаю найти и покарать людей, что ворвались в квартиру и убили твою семью. Я даю слово, что на твоей стороне.
– Я не потерял слово, – пожал плечами Игнат.
– Да. Отличная формулировка, и не придерёшься. Я восхищён, правда. А теперь… Рассказывайте, как дело было.
Игнат помолчал немного и решился.
– Мотивы раскрывать не буду. Тебе не понять, что значит расти без родителей. Не знать ни отца, ни мать. Вокруг тебя могущественные люди. С одной стороны, они заботятся о тебе, воспитывают. Постоянно напоминают о твоей уникальности. Древний род, ты единственный. Но подсознанием ты понимаешь, что являешься только инструментом в их властных играх.