– Куда ты теперь с этой подпиской свалишь! – вздохнула Машка. – Давай наконец посмотрим, что там дала тебе Лана!
Я порылась в кармане – и вытащила два ваучера. Это были билеты на экскурсию к слонам и шоу крокодилов. Собственно, именно туда мы и собирались завтра пойти – до того как стали свидетелями по делу о смерти массажистки.
– Как думаешь, они хотят затоптать нас слонами или скормить крокодилам? Я бы предпочла слонов! – мрачно сказала Машка, разглядывая билеты.
– Я тут подумала – никому мы с тобой не нужны. Нужен ключ и флешка. Попросят – я тут же их отдам, – вздохнула я. – Никто не клялся Леониду защищать его имущество до последней капли крови.
– Вот интересно – что же там такое? Вряд ли массажистку убили – если ее убили – из-за пособия на тайского мальчика. Ты завтра с собой все на шоу не тащи.
– То есть на крокодилов мы идем?
– Почему нет? Чем шоу крокодилов опаснее любого другого места? Уж казалось бы – что может быть безобиднее антистрессового массажа!
Особый дар
Сначала из мглы появился ручей – он петлял между зеленых гор, и даже сверху было видно, какая холодная и чистая в нем вода.
Вот только приблизиться к нему нельзя – стоило начать снижаться, и ущелье захлопывало свои ладони.
Потом пришла боль. Она выкручивала мышцы как мокрое полотенце, и когда казалось, что они вот-вот разорвутся от страшного напряжения, вдруг под змеиное шипение боль пряталась в расщелину – до следующего броска.
– Пить, – прошелестел чей-то сухой, как колючка, голос. Только потом Най понял, что это простонал он сам.
Никто не откликнулся. Най понял, что придется открывать глаза. Делать это совсем не хотелось. Пока ты не впустил в себя свет – ты сам своя вселенная и никому нет туда дороги. А с первым же лучом в тебя хлынут горести чужого мира.
Тут рядом что-то звякнуло – и глаза распахнулись сами собой. Удивительно, что Най сначала даже не ощутил перемены, он будто шагнул из одной темноты в другую. Но через несколько секунд из той, чужой темноты стали проступать предметы: белый бок кувшина, плетеная этажерка с корешками книг, большие половинки шаров на полу у окна. Най даже приподнял голову, чтобы их рассмотреть: да нет, это корзинки! – как боль опять прыгнула ему на загривок.
Он хотел застонать. Но кто-то сзади взял его за голову и нажал на какую-то точку, от чего по телу побежала волна тепла.
«Ми!» – узнал он. И от одной этой мысли глаза сами собой облегченно закрылись.
Ми увидела, что Най пришел в себя, и быстро провела рукой вдоль трех сен (энергетических линий) на его голове. Пусть мальчик еще отдохнет. В этот раз смерть подошла к нему совсем близко. И дело не в ударе противника. Нет, дело не в ударе…
Ми и сама не могла сказать, почему так ясно видит, где у человека главная точка болезни. Еще девчонкой стоило ей только посмотреть на кого-то – и перед ней были все его проблемные зоны: они пульсировали красноватым теплом.
Ей казалось, что и все другие видят то же. И она долго не понимала, как хозяйка лавки верит сорванцу Пхаю – сразу же видно, что он все выдумывает, почему соседка не лечит желудок – там растет очень плохой комок, и неужели никто не слышит, как звенит от счастья тело Тины – а уж почему оно звенит, Ми тогда еще и не знала…
И только когда ей исполнилось 8 лет, Ми поняла, что для всех остальных другие люди – словно закрытые подарочные коробочки: им совсем не видно, что внутри.
Как же они живут?
– Мама, мы не такие, как все? – спросила она однажды. – Почему?
В этом возрасте быть не таким, как все, – проклятье, а не награда. Друзья уже не звали Ми играть с зернами дуриана – надо было угадать, под какой он половинкой кокоса. Она всегда угадывала – ведь пустое внутри светится совсем не так, как чем-то заполненное, что за дурацкая игра! С ней поссорилась лучшая подружка: Ми посмеялась над ней, увидев, как у той в груди расцветает нежный цветок, когда она видит их молодого учителя. А соседский мальчишка так и вовсе стал ее бояться. Неделю назад она подошла к нему и сказала: у тебя через два дня вскочит ячмень (его красный росток уже матово светился на нижнем веке), давай я его вылечу!
– Да пошла ты! Ненормальная! – под гогот друзей отмахнулся тот. А через два дня почти ослеп на один глаз. И теперь вся эта ватага замолкала при ее приближении: мальчишки решили, она что-то наколдовала.
– Да, мы другие, – печально сказала ей мать. – Привыкай. Иногда ты почувствуешь себя зрячей на планете слепых. Иногда твой дар будет прятаться и тебе покажется, что ты сама ослепла. Мы не всегда получаем ответы на вопросы, и никогда – если задаем их о себе. Но раз тебе дана такая сила, значит, это твоя карма – ее нести. В нашей семье всегда рождались лекари. И раз ты поняла, кто ты, значит, пришла пора учиться ремеслу. Пойдем, я покажу тебе, как заваривать травы от лихорадки…