Ночной Никто скользил, рассекая толпу, смешиваясь со зрителями у корзинки со змеями, застывая у макашниц – тележек с едой. Не мог уходить далеко. Он обходил ларек с фруктами, как вдруг прямо перед ним выскочили трое крепких тайцев с металлическими штырями в руках. Стрелять в плотной толпе не решались даже такие отморозки: на убийство туристов у криминала наложено вето.
Парни шли кучно, прохожие шарахались в стороны. Ночной Никто схватил с ближайшего лотка тяжелый ананас и, почти не целясь, пульнул его в голову одного из преследователей. Парень зашатался, поплыл. Из ритма выпал.
Зато второй рванул вперед и замахнулся железным штырем. Ночной Никто быстро шагнул ему навстречу: когда тебя бьют палкой, надо не увеличить, а сократить дистанцию. Перехватил руку, врезал противнику локтем в глаз. Третьего вырубил ударом колена в пах. И шмыгнул в ближайшую подворотню. Попетлял, выскочил на той улице, куда полчаса назад привез Шанкрита. Молнией заскочил в дверь, за которой оставил пленника.
…Шанкрита не было.
На секунду Ночной Никто закрыл глаза, чтобы пережить поражение. Столько потрачено сил. Своих и чужих. И в сетях опять пустота. Он сам сделал ошибку – и даже не знает какую. Противный сквозняк в сердце подсказывал: здесь врага искать бесполезно.
Захотелось умереть – от позора, стыда и гнева на собственную беспомощность. Прадед-испанец всегда просыпался в нем не вовремя.
И тут он понял. Его главная ошибка – неправильная цель. Месть. Она не может вести вперед. Путаница генов сбила его компас и заставила переменить полюса. Чтобы ты достиг результата, твоя цель должна быть позитивной.
Найти Шанкрита, чтобы вернуть Изумрудного Будду. Это достойное дело. А месть – просто сладкий десерт.
«Я забуду, кем был раньше. Я забуду свое горе, которое застилает разум. Я забуду все, кроме одного – вернуть то, что было украдено».
Ночной Никто открыл глаза. Сделал три глубоких вдоха. И начал жизнь сначала.
…На следующее утро изуродованное тело наркобарона нашли на городской свалке, посыпанное белым порошком. Шанкрит так долго держал в страхе пол-Бангкока, что люди, узнав об этой новости, радостно вывалили на улицы. Ни горожане, ни народные мстители так и не узнали, что на самом деле отмечали смерть мелкого торговца зельем для клиентов борделя: они с Шанкритом были очень похожи…
А еще через два месяца исчезли и сами народные мстители – так же внезапно, как появились. 10 декабря премьер-министр страны Шинаватра вышел на главную площадь столицы и сообщил многотысячной толпе, что наркомафия в Таиланде побеждена полностью и окончательно. И сразу все стихло. Бесследно исчезли зеленые пикапы с ночных улиц – будто и не ездили никогда. Торговля наркотиками свернулась на время. Чтобы вскоре вернуться – проголодавшиеся пауки очень быстро восстанавливают паутину. Ночные Никто растворились как эрзац-кофе. Без остатка.
И только один человек не сложил оружия. Он по крупицам собирал сведения о том, куда мог исчезнуть Шанкрит. Сведения были неутешительные. Шанкрит надолго уехал из страны. И изменил не только имя. Он сменил внешность. Таиланд для этого – лучшее место на земле. Привести к Шанкриту могли только деньги. Алчные дельцы всегда возвращаются к источникам дохода. Оставалось ждать, когда жадность перевесит осторожность. Ночной Никто расставил сети и замер.
…И вот Шанкрит вернулся.
Кем он теперь стал? Молодым симпатичным тайцем без морщин? Европейцем? Монахом? А может, женщиной?
Ночной Никто усмехнулся. Через несколько минут он наконец получит ответ на свой вопрос.
Телефон затрепыхался на столе, как пойманная рыба. Нет, не через несколько минут. Прямо сейчас.
Новая пленница
– По-моему, он в меня влюбился! – хмыкнула Машка. – Видела у двери этого? Ну, накачанный таец, который нам уколы делал? Я у него три раза воду просила. Вижу – не пробивается. Стоит как истукан. Я ему говорю: вы не вытащите у меня из волос жука? Он смутился, как ребенок! Жука вытаскивать не стал – да его там и не было. Но зато сам принес банан. Правда, похож на Джеки Чана? Надо бы его охмурить, нам помощник пригодится!
Я еще раз подивилась Машкиной неиссякаемой жизнестойкости. Ничто не располагало к милому трепу о любви. Мы сидели в запертой душной комнате – кондиционер еле ворочал металлическим языком – в какой-то жопе мира, в любую минуту нас могли убить.
А Машка оживленно щебетала, будто я заскочила к ней на московскую кухню.
После неудачно закончившихся раскопок Слава погрузил меня в ту же машину и под конвоем верного Толяна (тайца с хитрым прищуром он оставил организовать на месте поиски) вернул на место, не забыв на финальном этапе завязать глаза. «Значит, есть шанс, что нас выпустят», – подумала я. И представила, как расстроится Машка, когда узнает, что план освобождения рухнул. Но Машка отреагировала по-своему: