На глаза наворачиваются слезы. Никогда этого не делала ни с кем. Не могла, стеснялась, было противно даже подумать о подобном. Даже мужу, как бы он ни заставлял, ни угрожал. Этот вид секса всегда вызывал во мне тошноту.
Сейчас мне не противно… Но страшно, что не смогу полностью удовлетворить его желание,
Или что он сделает то, что мне не понравится. Это чрезмерно интимно, стыдно… и безумно возбуждает.
Ян снова притягивает мою голову к себе, мои руки ложатся на его бедра… Чувствую себя полной неумехой. Снова вбираю его в рот насколько могу, задыхаясь, но каждый раз старательно вбирая глубже. Потому что хочу. Я охвачена каким-то безумием. Отчаянной жаждой получить этого мужчину, принять в себя… везде куда только могу.
На секунду снова делаю передышку, отстраняюсь, сжимаю его член руками, он толкается в них, выпуская мои волосы… успеваю бросить взгляд на лицо Морозова. Внутри взрывает, буквально с ума схожу от выражения на его лице… то ли боли, то ли блаженства, ранимости. Ян кусает губы, запрокидывает голову. Секунды взгляда хватает, чтобы вобрать в себя его эмоции и задрожать от неистового желания.
Придвигаюсь, провожу языком по головке. И снова смотрю за реакцией. Ян начинает дышать чаще, снова пальцы зарываются в мои волосы, сжимаются сильнее, вынуждая взять его в рот… еще глубже. С губ Морозова срывается тихий стон, руки сильнее стискивают мой затылок… член толкается глубоко в горло. Несколько глубоких движений и он взрывается во мне, прижимая мою голову к паху. По щекам текут слезы. Ян удерживает меня до момента, когда вынужденно сглатываю. И только потом отпускает.
Какое-то время Ян стоит с закрытыми глазами, поднимаюсь на ноги и делаю несколько нетвердых шагов к двери. Губы саднит, меня всю трясет мелкой дрожью и с каждой секундой все сильнее охватывает ощущение пустоты.
— Разве я сказал, что ты можешь идти? — раздается глухой голос и я замираю на пороге.
— Тебе мало? — вопрошаю с горечью.
— Мне всегда тебя мало.
Ян уже рядом, даже не успеваю понять, как это получилось. Подхватывает меня на руки и несет обратно, к кровати. Он успел до конца раздеться. На мне лишь белье, которое исчезает волшебным образом, стоит оказаться на постели. Ян нависает сверху, целует меня в шею, склоняется ниже, поочередно посасывает мои груди, прикусывая соски до легкой боли. Склоняется ниже, проводит языком по животу, щетина на подбородке слегка царапает кожу, но ощущение кажется удивительно приятным.
Ян обнимает меня все крепче, ласкает языком пупок, заставляя выгибаться от восхитительных ощущений.
Голова Морозова нависает над моим пахом, и я начинаю нервно ерзать, но его руки крепко обхватывают бедра, затем одна ладонь нажимает на живот. Морозов раздвигает мне ноги и приникает к бедрам, ласкает языком сокровенное местечко, уверенно и умело… Каждое его движение наполнено томительной чувственностью, и во мне снова разгорается желание, хочу отдать ему все, что бы ни попросил. Понимаю, что все неправильно, что снова нахожусь в положении жертвы… Но как же сладко вот так лежать с ним… под ним… сейчас мне абсолютно плевать на все. На его отношение ко мне, на злость, на статус. Есть только наша потребность, наши тела, дрожащие от тяги друг к другу.
Ян продолжает ласкать, лизать меня, иметь меня языком и это самые волшебные ощущения что я когда-либо испытывала. Мое дыхание учащается. Все тело пронзает сладостная дрожь, огонь разливается по всему телу, и оно бешено содрогается от затопившего блаженства разрядки…
Ян приподнимает голову, смотрит на меня долгим внимательным взглядом, под которым краснею, шарю руками по постели, мечтая прикрыться. Глупая стыдливость, но ничего не могу поделать с собой. Морозов наклоняется над моим лицом, с нежностью берет в ладони мои горящие щеки и впивается в губы жадным поцелуем. Целуемся до тех пор, пока не начинаем задыхаться. Поначалу смущаясь, постепенно тону с головой в чувственной игре языками, постанываю, покусываю настойчивые мужские губы, ерзаю, желая большего…
— Замри. Я вряд ли еще смогу сдерживаться… — хрипло бормочет Морозов. — Черт, совсем не могу, — с этими словами накрывает мое тело своим.
— Скажи, что хочешь меня, — приказывает свистящим шепотом. А у меня дар речи пропадает, кажется, даже что-то непонятное промычать не могу.
За меня отвечает тело, полностью отдающееся во власть мужчины, подчиняющиеся его требованиям. Притягиваю к себе ближе этого роскошного красивого мужчину, вцепляюсь в его плечи, скольжу по широкой мускулистой спине, а затем, осмелев, ниже, на бедра. Притягиваю его к себе, отвечая на его страсть так же пылко, отчаянно. Сильный толчок, даже вскрикиваю, Ян входит в меня глубоко и резко, так что вздрагиваю от болезненной растянутости. Несколько очень сильных толчков, от которых нахожусь почти на грани обморока. Эти переходы от нежности к безумной страсти пугают, но нельзя отрицать — и возбуждают не меньше. Тело дрожит от восторга, жаждет еще.
Еще боли? Еще наслаждения? С Яном эта грань стирается, и я уже сама не принадлежу себе. Его движения становятся медленными, тягучими, он растягивает меня и наполняет с осторожной чувственностью, а потом снова срываясь на бешеный ритм, и я кричу под ним, выгибаюсь, и кончаю как ополоумевшая самка.
Накрывает меня собой, вжимает в постель, двигаясь с остервенением, мои губы шепчут его имя, и в ответ он еще сильнее придавливает меня к постели, двигаясь резче, глубже… Сжимаю его член в себе, как будто навсегда там оставить хочу, и чувствую, как Ян начинает содрогаться, кончая в меня, рыча охрипшим голосом мое имя.
Ни предохранений, ни точек над «i», ни словечка о том, кто мы друг другу. Это больно… чертовски больно, я ведь знаю, что Морозов использует меня. Зажмуриваюсь, чтобы не заплакать. Анестезия страстью закончилась, осталась лишь опустошенность.
— Открой глаза, — слышу тихий, но неумолимый приказ. — Посмотри на меня.
Неохотно поднимаю веки, боюсь, что он разгадает мои чувства в момент полной беззащитности. Меня пугает то, что ощущаю сейчас, до трясучки, до чертиков. Сердце колотится у самого горла и трепещет… Никогда и ничего подобного ни с одним мужчиной не ощущала. Мне страшно подумать даже о слове «любовь», но именно оно сейчас в моей голове.
Настоящее безумие. Самоубийство. Я же не вывезу… Сдохну от боли. Я даже не знаю, свободен ли он. Скорее всего — нет.
Но даже если свободен, я последняя с кем Морозов будет строить отношения. Он лишь пользуется мной потому что считает порочной…
— И снова извини, — хрипло говорит Ян. — Опять я сорвался. Скажи, как могу вымолить прощение? Я не хочу… не хотел обижать тебя. — Скажи, чего тебе хочется. Что мне сделать?
— Надеюсь ты не о предпочтении в сексе? — отвечаю как можно равнодушнее. — Знаешь, кажется я скоро подамся в лесбиянки… У меня все тело ломит, кожа горит от твоей щетины…
Капризно кривлю губы — как всегда защитная реакция самовлюбленной принцессы действует безотказно.
— Отвезешь меня обратно в свой дом? Мы с Агатой завтра на конную прогулку собирались… Или мне теперь тут обитать? — вопрос задан как можно беспечнее, но внутри все холодеет в ожидании что ответит: Да, Тамирова, теперь ты здесь живешь, и я каждый вечер буду спускать в тебя, как в резиновую куклу, потому что мне это нравится. И ты ничего не сможешь сделать. Ведь тебе это тоже по кайфу….
И ведь я буду спать с ним… ждать его каждый вечер… умирать от тоски, если не появится хоть на один день. Но разве это жизнь? Нет… медленная агония.
Глава 14
Ян приподнимается на локтях и заглядывает мне в глаза:
— А сама ты чего хочешь? Остаться здесь или вернуться в особняк? Тебе там хорошо? Я понимаю, что некрасиво поступил, бросил тебя там… Так что скажешь, Рита?
И что мне ответить? Мне одинаково хорошо, и в то же время одинаково плохо в обоих местах. Наверное, лучший выход — уехать подальше. Влюбилась — сама виновата… Это мой крест, который видимо до конца жизни нести.