Глава 9
Она взглянула на часы на ночном столике у кровати. Было почти одиннадцать. Лили направилась было в гостиную взять кейс с бумагами, чтобы просмотреть перед сном несколько дел, но, решив, что вся ее энергия исчерпана, передумала и, вместо того чтобы заняться делами, разделась и легла в постель, закутавшись в одеяло и надеясь, что уж сегодня-то уснет спокойно. От сознания того, что в нескольких шагах от нее в шикарной кровати спит ее дочь и что сегодняшний вечер удался на славу, она пребывала почти в эйфории. Окончательно успокоившись, она выключила свет. Вдруг ее осенило, что она не проверила, заперты ли двери и закрыты ли окна. В их старом доме этим ведал Джон.
В длинном, до полу, свободном пеньюаре, она босиком пошла в темноту, решив сначала проверить кухонную дверь. Это был очень тихий и спокойный район. Не слышно ни машин, ни лающих собак. Стояла благословенная тишина.
Войдя на кухню, она увидела колышущиеся на ветру занавески. Легкий ветерок выдул их концы через открытую дверь на улицу. Она выругала себя за беспечность, но вокруг царило такое спокойствие, что она подумала: а стоит ли вообще закрывать двери. Она откинула занавески в сторону и начала закрывать раздвижную стеклянную дверь, когда ее охватило ощущение какой-то надвигающейся беды. Чтобы лучше слышать, Лили затаила дыхание. Вдруг она уловила еле слышный скрип, похожий на тот, который издают кеды баскетболистов при соприкосновении с покрытием площадки.
Все дальнейшее произошло в одно мгновение: сзади нее раздался шум, сердце ее начало биться так, что, казалось, вот-вот выскочит изо рта, чьи-то руки в долю секунды задрали на ней пеньюар, закрыв тканью ей лицо — все это с быстротой молнии. Она попыталась закричать и освободиться, но в это время ее ноги, теряя опору, оторвались от пола. Но она не упала. Те же руки, обхватив ее в удушающем объятии, понесли Лили по воздуху. Одна из рук зажимала ей рот сквозь ткань пеньюара. Пытаясь укусить эту руку, она беспомощно кусала лишь ткань. Ниже пояса она была совершенно голой и чувствовала, как нижнюю часть ее тела обвевает ночная прохлада. От страха сократился ее мочевой пузырь. Моча с плеском полилась на выложенный керамической плиткой пол.
Она попыталась высвободить руки, но они были спеленуты материей пеньюара и плотно прижаты к груди. Яростно брыкаясь, она зацепила ногой какой-то предмет, кажется, это был стул, который с грохотом опрокинулся, стукнувшись о стенку.
Икры и ступни горели, она чувствовала, что ее тащат по коридору в комнату, где спала ее дочь. Шейна, подумала она, о Боже, только не это, Шейна! Единственный звук, который Лили могла издать — был сдавленный стон, какой-то глухой носовой звук, она не в состоянии была открыть рот и закричать. Ноги обо что-то стукнулись. Что это? Стена? Она перестала сопротивляться и бороться — она молилась: «Когда иду я по долине смерти…» Она лихорадочно пыталась вспомнить слова молитвы и не могла. Мимолетные картины прошлого смешивались в ее сознании с кошмаром настоящего. Только не Шейна, только не Шейна — она должна была любой ценой защитить свое дитя.
— Мама, — услышала она голос дочери.
Вначале в этом слове звучало только сонное детское удивление, но в следующую секунду Шейна дико завизжала, этот страшный визг эхом отдавался в ушах матери. Лили слышала, как что-то тяжелое ударилось о стенку, потом раздался удар тела о тело. С таким звуком сталкиваются игроки на футбольном поле. Все. Она в его власти. В его власти ее дочь. Он мог делать с ними все, что угодно.
В следующий момент все трое оказались в постели в комнате Лили. Он отнял руки, пеньюар опустился, и она увидела его при свете, проникавшем из ванной комнаты. Шейна лежала рядом с ним, а он возвышался над ними. Свет отражался от лезвия ножа, который он держал в нескольких дюймах от горла Лили. Другой рукой он сдавливал Шейне шею. Сверхъестественным усилием — страх придает силы даже слабым женщинам — она схватила его руку, и ей почти удалось завернуть ее ему так, чтобы нож был направлен ему в сердце. Лили живо представила себе, как лезвие вонзается ему в грудь. Но он оказался сильнее. Бегающие глаза его горели от возбуждения, кончик языка от напряжения высунулся изо рта. Ему удалось освободить руку с ножом, и он направил лезвие ей в рот, касаясь острием ее нежных губ. Она вцепилась в лезвие зубами, ощущая на языке отвратительный ржавый вкус. Она видела его лицо в нескольких дюймах от своего, ощущала запах дешевого пива.