Внезапно хляби небесные разверзлись вновь: я очутился под настоящим водопадом.
Я бросился к стене здания — другого укрытия рядом не оказалось. Я поскользнулся, но вовремя пустил в дело трость. Наконец нашел какую-то дверь и укрылся за ней.
В течение десяти минут беспрерывно сверкали молнии и громыхал гром. Когда наконец дождь поутих, а ко мне вернулись зрение и слух, я увидел, что Вторая Авеню превратилась в реку. Отвратительно хлюпая, река уносила с собой всякий сор: бумажки, куски породы, палки, ил... Я пережидал в укрытии, пока спадет вода: не хотелось идти домой в сапогах, полных воды.
Вода не спадала.
Она подобралась ко мне и стала лизать подошвы.
Отступать было некуда. Стало ясно, что дальше будет еще хуже.
Я пробовал пробежаться, но бежать по колено в воде...
Я вспомнил про выстрел, который услышал днем. Когда у тебя мокрые ноги, размышлять ни о чем не приходится. Я добрел до стоянки, поехал домой. За машиной оставался пенистый след, и я чувствовал себя капитаном речного пароходика, мечтающим стать погонщиком верблюдов.
Было темно, будто наступил вечер. Я въехал в сырой, но еще не залитый водой гараж.
Когда я шел по переулку к дому, сумрак сменился тьмой. Несколько дней я не видел солнца, подумать только, как его не хватает в выходной день! Над головой раскинулся темный купол неба, и несмотря на полумрак я отчетливо видел, как чисты высокие кирпичные стены, обступившие переулок.
Я держался левой стороны в надежде хоть чуточку укрыться от дождя. Проезжая по набережной, я заметил, что уровень воды в реке достиг самых высоких отметок, нанесенных на пирсе. Нобль походил на большую тухлую кровяную колбасу, оболочка которой вот-вот лопнет.
Вспышка молнии представила моему взору весь переулок, и я, чтобы не вступить в лужу, сбавил шаг.
Мечтая о сухих носках и сухом мартини, я завернул за угол и замер как вкопанный.
Это был орг.
Он приподнял пластинчатое тело под углом сорок пять градусов к тротуару. Голова с глазами-светофорами, говорящими мне „стоп”, зависла в метре от земли, а сам он бежал в мою сторону, мелко перебирая бледными маленькими ножками, и пасть его, несущая смерть, метила мне в живот.
Здесь я сделаю отступление и расскажу о своем детстве. Если вы примете во внимание вышеизложенные обстоятельства, то поймете, почему я в этот момент вспомнил о нем.
На Земле я родился, вырос и получил образование. Когда учился в колледже, два лета работал на скотоферме. До сих пор помню запах и шум в стойлах, помню, как приходилось гнать коров по дороге на ферму. Помню запах и шум университета: формальдегид в лаборатории биофака; голоса первокурсников, коверкающих французские глаголы; неотступный аромат кофе и сигарет в Студенческом союзе; звон церковных колоколов и запах свежескошенной травы на лужайке (вспомни сидящего верхом на пожирающем траву чудовище Энди, этого гиганта-негритоса с надвинутой на самые брови бейсбольной кепкой и сигаретой, зажатой в углу рта так, что она почти обжигала левую щеку) и всегда (всегда!) — дзинь-тринь-трень! — звон клинков в фехтовальном зале. Я не хотел ходить на общую физическую подготовку, но четыре семестра считались обязательными. Единственная возможность ее избегнуть -заниматься спецспортом. Я выбрал фехтование: теннис, баскетбол, бокс, борьба, гандбол требуют слишком больших усилий, а стать членом гольф-клуба мне не позволяли средства. Я не подозревал, какие последствия будет иметь мой выбор. Напряга оказалось не меньше (если не больше), чем в других видах. Но мне понравилось. На втором курсе я стал кандидатом в сборную...
Появившись тут, где все носят при себе оружие, я заказал себе трость. Она похожа на эспадрон и на пику гуртовщика с одной лишь разницей: если ею кольнуть живое существо, оно никогда больше не поднимется с места. Гарантирую около восьмисот вольт в точке касания (если, конечно, нажата кнопка).
... рука с тростью взметнулась, палец нажал кнопку.
Оргу недолго пришлось ждать.
Когда я подпалил ему брюхо прикосновением трости и моментально отдернул руку, из пасти, ощерившейся острыми, как бритва, зубами, денеслось нечто среднее между вздохом и писком. Да, оргу недолго пришлось ждать (так мы их называем для краткости: „организм” — когда никак не вспомнить название).
Я отключил трость и обошел его крутом. Он оказался из породы речных. Помню даже, как три раза оглянулся, уходя, снова включил трость и до самой квартиры шел с включенной тростью, пока не запер за собой дверь и не зажег свет.