Вот когда он пенял, что легенды, ходившие о Файоли, не лгали. Файоли превратилась в самых прелестных женщин ... они могут увидеть только живых, но никогда -мертвых.
Будучи мертвым, Джон Ауден не раз обдумывал возвращение к жизни, хотя бы на время.
Было известно, что Файоли приходят к человеку за месяц до его смерти (а живые люди встречаются крайне редко) и живут с ним все это время, принося ему любое наслаждение. Так что в день, когда смерть выпьет последние капли жизни из его тела и освободит душу, человек
© Перевод не русский язык. И. Г. Гречин, 1992 с радостью примет смерть,, нет, станет искать ее, требуя и моля, ибо ему нечего больше ждать от жизни. Такова Сила Файоли.
Джон Ауден размышляя о жизни и смерти, об окружающем мире и Файоли — существе, прекраснее которого он не видел за четыреста тысяч дней своего бытия. Он коснулся точки слева под мышкой, включив механизм оживления.
Девушка вздрогнула, когда он вновь дотронулся до ее плеча, — на этот раз она ощутила прикосновение живой плоти, а он почувствовал, что кожа ее теплая и нежная.
— Я сказал „привет” и „не надо плакать”, — произнес Джон Ауден.
— Откуда ты взялся, человек?
Ее голос походил на забытый им ветерок, играющий в кронах деревьев. Свежесть листвы, благоухание цветов, краски — все вернулось к нему, когда она заговорила:
— Тебя не было здесь секунды назад.
— Из Ущелья Мертвых... — ответил Джон Ауден. -Позволь мне коснуться твоего лица. — И он коснулся. Коснулся.
— Странно, я не заметила тебя раньше.
— Это вообще странный мир, — сказал он.
— Верно, — сказала она. — И ты — единственный в нем живой.
А он спросил:
— Как твое имя?
Она ответила:
— Зови меня Цитией.
И он назвал ее так.
— А я — Джон, — сказал он. — Джон Ауден.
— Я пришла, чтобы побыть с тобой, поддержать и принести наслаждение, — улыбнулась она, — и он понял, что ритуал начался.
— Почему ты плакала?
— Я думала, здесь никого нет, а я так устала, — объяснила она. — Ты живешь близко?
— Недалеко, — ответил он, — совсем недалеко.
— Ты возьмешь меня с собой? Туда, где живешь?
-Да.
Она встала и пошла за ним в Ущелье Мертвых, где был его дом.
Они спускались и спускались, и останки людей, живших давным-давно, громоздились вокруг. Вряд ли она видела их: она не отрываясь смотрела на Джона Лудена и не отпуская держала его за руку.
— Почему ты назвал это место Ущельем Мертвых? -спросила она.
— Потому что вокруг нас мертвые, — ответил он.
— Я не вижу их.
— Знаю.
Они пересекли Долину Костей, где грудами лежали скелеты миллионов существ из различных миров и рас, -она не видела их. Они спускались к кладбищу миров -Цития не понимала этого. Она шла со сторожем, хранителем, и не знала, кто он — тот, кто идет впереди, шатаясь, будто пьяный.
Джон Луден привел ее в дом — не в то место, где жил обычно, а туда, где собирался прожить оставшееся время, -и включил старые механизмы и жилище внутри горы. Свет хлынул со стен, свет, в котором он раньше не нуждался.
Дверь закрылась за ними, включилось отопление и заработал кондиционер. Джон Луден вздохнул и выдохнул, восхитившись забытым ощущением. Сердце бьется в груди — красная горячая штуковина. Оно напомнило о том, что существует боль и радость. Впервые за много-много лет он приготовил еду и достал бутылку вина, вскрыв един из запечатанных шкафчиков. Кто из людей смог бы вынести столько горя, сколько пришлось на его долю?
Наверное, никто.
Обедая вместе с ним, она забавлялась, строила фигуры из кусочков пищи, но ела очень мало. Он же, напротив, набивал желудок сверх всякой меры. А еще они пили вино и были счастливы.
— Это место так необычно, — сказала она. — Где ты спишь?
— Бывало, я спал там, — он указал на комнату, которую почти не помнил. Они вошли, и она без слов разобрала постель и предложила ему прелесть своего тела.
Этой ночью он любил ее — отчаянно, выжимая из себя алкоголь, выталкивая все прошлое, с чувством, похожим на голод, но несравнимо более сильным.
На другой день, когда умирающее солнце заливало Долину Костей тусклым пунцовым светом, он проснулся, и Цития, так и не сомкнувшая всю ночь глаз, положила голову ему на грудь и спросила:
— Что движет тобою, Джон Ауден? Ты не похож на людей, которые живут и умирают. Ты почти как Файоли, берешь от жизни все, что можешь, и гонишь ее таким аллюром, который позволяет тебе чувствовать само время; на это не способен ни один человек. Что ты такое?