Глаза Типпера были переполнены страхом, он взвизгнул и прокричал:
– Нет! Нет! Говорю тебе – впервые слышу!
Винс приблизил дуло пистолета ко лбу Типпера:
– Последний раз, гнида!
– Не знаю, клянусь! Не знаю!
Винс убрал пистолет и сунул его обратно в кобуру. Теперь понятно: Эвелинг ни при чем.
– Значит, это ты пас Фила и Лео, когда они приехали в Маргейт?
– Да, я.
– И сообщал им.
– Да. Я понятия не имел, что с ними потом случится. Я узнал после. Из газет, по ящику. Ларри сказал, что их пришлось убрать.
– А что ты знаешь о нашем Гарри?
Типпер взглянул на него с удивлением, склонив голову набок, как собачонка.
– А кто такой Гарри?
– Водитель Сида, вот кто.
– Гарри? О нем я понятия не имею. При чем тут какой-то водила?
– Значит, о нем ты ничего не знаешь?
– Честное слово, нет.
Винс поверил. Вероятно, Типпера привлекли к «работе» вскоре после похорон. Тот, кто стоял за всем этим, скорее всего, понимал, что Сид не станет переворачивать вверх дном весь город и привлекать к себе внимание в то время, когда полиция стояла на ушах и проявляла демонстративное рвение, расследуя безвременную кончину Лайонела.
– Хорошо, допустим, ты ничего не знаешь о Гарри, но обо мне ведь ты знаешь. Знаешь, гад? – процедил Винс сквозь зубы.
Типпер кивнул.
– Итак, ты узнал обо мне из прослушки в доме миссис Спунер и начал меня пасти. Верно?
– У меня дико болит рука, – простонал Типпер.
Винс проигнорировал его жалобу и переспросил:
– Верно?
Типпер едва кивнул.
– Да, тебя собирались замочить прямо в номере. Но что-то там не сложилось. Потом мне приказали выяснить, куда ты делся. Велели найти… Мне надо в больницу… Рука.
– Всему свое время, солнце. У меня еще остались вопросы. Что ты знаешь о Кэнди Грин?
– Сикушка из Маргейта?
– Ну?
– Подвизалась в массажном салоне. Раз в неделю дрочила обрез Лайонелу… да хоть кому, у кого завалялось несколько фунтов.
– А ее роль во всем этом деле?
– Она пару раз навещала Лайонела дома. Брала у него взаймы, как я полагаю. В тот вечер она заявилась к нему поздно, ближе к ночи. Он открыл ей, и они прошли внутрь. Тут его и сцапали.
– А потом?
– Я не знаю. Его замочили, так ведь? Известное дело.
– А как получилось, что у мисс Кэнди железное алиби?
– Ларри говорил, что они запросто надавили на эту их Вики, хозяйку борделя. Там у них творилось черт знает что. Словом, было что скрывать. Снабдить Кэнди алиби – плевое дело, – подытожил Типпер.
– А зачем они потащили Лайонела в красильню?
– В красильню? – удивился Типпер.
– Ну да. Ты и там меня пас.
– А, верно. Рядом с железкой. Так ведь?
– Угу.
– Не знаю.
– Так зачем?
– Куда-то ж надо было его везти. Не мочить же его рядом с «Дримлендом»? А вообще, не знаю.
Винс чувствовал, что продолжать задавать этому куску дерьма вопросы бессмысленно. Он уже выкашлял все, что знал. Не бог весть что, но на несколько клеток вперед Винс все-таки продвинулся.
Но что делать с Типпером?
Пулю ему в башку и выкинуть в море? Это было бы лучшее решение, но, на Винсову беду, это было не в его стиле, как ни хотелось ему поступить именно таким образом.
А как тогда?
Связать его и пусть подыхает, собака?
Опять же не в его, Винса, стиле.
Связать его, убраться отсюда, а затем навести Старину Билла на этот вонючий подвал?
В точку. Это – лучшее решение. Типпер не признается, кто его так разукрасил. Иначе он зароется еще глубже в дерьмо. Слишком много будет к нему вопросов, а кроме того, полиция перевернет эту клоаку вверх дном и наверняка найдет что-нибудь незаконное, а это чревато для него кучей новых проблем.
– Теперь ты позовешь врача? – взмолился Типпер.
– Теперь нет, придется подождать, пока я уеду.
– А что сделаешь сейчас?
– Перевязку, блин.
Винс оглядел комнату. Он не ожидал найти бечевку или веревку, но что-то же должно быть… Ага! – Типперова коллекция ремней: они свисали с крючка за дверью, кучей были навалены на комоде. Винс порылся в них, ища подходящий, и нашел несколько узких ремешков из мягкой кожи.
Он вернулся к Типперу и присел на корточки. Связал ему руки за спиной и ноги на лодыжках. Со сломанной рукой эта сволочь далеко не убежит.
– Ты что – меня тут бросаешь? – заныл Типпер.
– Не волнуйся – к тебе придут, – ответил Винс, выходя из комнаты. – Будь здесь.
Винс плотно затворил дверь Типперова будуара и внимательно оглядел коридор. Он предпочел бы уйти через заднюю дверь и через садик, но, как оказалось, сквозного прохода не было, а перспектива перелезать через дюжину заборов и стен не прельщала его, во-первых, необходимостью немалых физических усилий, а кроме того, таила в себе угрозу быть замеченным каким-нибудь законопослушным местным жителем, вышедшим во двор выкурить перед сном сигарету или позвать домой загулявшуюся кошку. Так что выбора у него не было. Придется уходить тем же путем, каким пришел: через парадную дверь.
Теперь в логове Типпера было тихо. Влажное зловоние коридора казалось еще сильнее.
Винс медленно и осторожно шел по коридору к выходу. Подойдя к двери, он пригнул голову и тихонько приподнял крышку почтового ящика. Сквозь прорезь он смог разглядеть лишь две-три ступеньки, ведущие вверх, на тротуар. Ничего подозрительного. И никого. Слава богу, предполагаемый любовник Ленни Типпера так и не появился.
Винс опустил крышку ящика.
Белая краска, которой изнутри было выкрашено стекло в верхней части двери, не позволяла ему как следует оценить обстановку на улице, поэтому он прошел в кухню, оперся на раковину, переполненную гниющими картонками из-под еды, и, вытянув шею и встав на цыпочки, заглянул за верхний край занавесок. Щель была узкой, но все же он смог убедиться, что ни на ступеньках, ни на ближайшем участке тротуара никого нет.
Винс вернулся к двери и плавно, бесшумно повернул ручку замка. Он отворил дверь на несколько дюймов и выглянул в щель. Все чисто.
Тогда он отворил дверь целиком и, не поворачиваясь, плотно прикрыл ее за собой. Ночной воздух был свеж и напоен ароматами осени. Где-то вдали отчаянно дрались кошки.
Он победил, он в безопасности и очень скоро окажется далеко отсюда.
Он прямиком вернется в Маргейт, приведет себя в порядок и позвонит Мэрилин. Возможно, она захочет поужинать с ним или сходить куда-нибудь. Это будет приятный вечер.
Винс поставил левую ногу на нижнюю ступеньку, но затем, когда он приподнимал правую, что-то привлекло его внимание. Какое-то движение слева.
Непонятное и неожиданное.
Нечто из ниоткуда.
Винс повернулся.
Что-то стремительно приближалось к нему.
Он не успел среагировать.
Что-то обрушилось на его череп сбоку.
Перед глазами пошли круги.
Винс охнул.
По виску и по щеке потекла какая-то жидкость, по шее вниз, за воротник рубахи. Жидкость была теплой и шелковистой, и текла она из раны над ухом.
Время для Винса остановилось. Левая нога на ступеньке, страшные пароксизмы боли. Теплая жидкость.
Мир вокруг Винса съежился. Это было похоже на то, что испытывает пассажир последнего вагона поезда, нырнувшего в туннель. Круг света сузился до точки.
И исчез.
Сознание покинуло Винса.
9:
Последний аккорд
Сид Блаттнер сидел за столом в кабинете в недрах своего клуба. Сид матерился на чем свет стоит, его била дрожь, он обливался холодным потом. Он не сводил глаз с выстроившихся рядком на столе пластиковых флакончиков, в каждом из которых было какое-нибудь медицинское чудо-средство, прописанное и предписанное «доктором» Фликом. Ученая степень здесь, правда, была не более чем данью вежливости, поскольку милейший доктор вот уже год как был исключен из Медицинской коллегии за присвоение денег одной своей пациентки, дамы, страдавшей болезнью Альцгеймера.