– Альбус! – брезгливо выплюнул маг. – Просто притча во языцех!
Томас и Салазар стояли в Ритуальном зале Мракс-мэнора и напряженно смотрели на меняющийся на глазах Родовой гобелен.
Имя Перренель, ранее соединенное пунктирной линией с родом Мракс, медленно проявлялось, заключаясь в рамку серебряного цвета – цвет признанного бастарда. Ритуал Признания, проведенный десять минут назад, дал свои плоды.
На гобелене проявилось не только ее имя, но и имя Фламеля, как законного мужа, а также, вот сюрприз! Проявилось еще одно имя.
Патрик Николас Фламель.
Наследник.
– Яссно… – прошипел Салазар, глядя на Гобелен змеиными глазами, – теперь ясссно, чего они так зашевелилисссь… Ну, вторая часть? – он вопросительно посмотрел на Томаса.
– Да. И прямо сейчас.
– Начнем!
Томас положил руку на рамки с именами Перренелль и ее ребенка и затянул речитатив, начиная Ритуал Окончательного Отречения от Рода.
Слизерин стоял за его спиной, положив руки магу на плечи и щедро делясь магией.
Когда прозвучало последнее слово, Гобелен засиял, и рамки стали двойными, черного цвета. Вся кровь Мраксов была выжжена из Перренель и Патрика. Отныне в ведьме есть кровь только ее матери, а малыш – полностью Фламель.
Перренель дремала на кровати, утомленная за день. Малыш, как любой новорожденный, требовал постоянного внимания, любви и заботы. Он тоже устал от собственных капризов и тихо чмокал во сне, лежа в колыбели.
Спящие не видели, как их окутало серебристое сияние, погрузившее в кратковременную кому. Магия закружилась по комнате, окружая тела и впитываясь в них. Внешность начала меняться: телосложение женщины стало более хрупким, волосы медленно светлели, словно выгорая на солнце, глаза из антрацитовых стали светло-карими.
Волосики ребенка также изменили цвет на каштановый, как у отца, кожа посмуглела.
Серебристое сияние медленно угасло, оставляя магов с навсегда изменившейся внешностью. И кровью.
Перренель с трудом очнулась, медленно поднимая тяжелые, словно свинцовые веки. Тело ломило и горело, словно в лихорадке, легкие с трудом втягивали воздух, конечности ощущались просто неподъемными.
Да что же с ней такое?
Рядом заплакал Патрик и женщина попыталась встать, стеная сквозь зубы.
Она еле поднялась и буквально проковыляла те пару шагов, что отделяли ее от колыбели. Взяв сына на руки, Перренель тихо прошептала, поразившись своему хриплому голосу:
– Тише, милый, тише… Что стряслось? Мамочка уже здесь…
Она присела на кровать, баюкая успокоившегося сына, когда глаза отметили странность. Ведьма нахмурилась, пытаясь сообразить, что ее смутило. Она еще раз внимательно осмотрела ребенка и тут до нее дошло.
Волосы.
Патрик родился с черными волосами, а теперь пушок на голове стал каштановым. Как у Николя… И не только волосы.
Женщина пригляделась и обмерла. Черты лица сына также немного изменились…
Перренель не была дурой, а прожитые годы заставили ее отточить свой ум. Когда живешь не одно столетие, волей-неволей узнаешь и учишься самым разным вещам. Иначе нельзя. Будь ты сколько угодно долгожитель, интриги могут свести в могилу кого угодно. И это самый оптимистический вариант. Она тут же соотнесла изменение внешности сына, свое ужасное состояние и внезапный сон, и пришедшее на ум предположение ей совсем не понравилось.
Она осторожно уложила малыша в колыбель, встала и быстро направилась в свой будуар. К зеркалу.
Слабость постепенно проходила, так что в комнату ведьма практически влетела. Подбежав к огромному ростовому зеркалу, Перренель замерла, не в силах поверить своим собственным глазам: из серебристой поверхности на нее смотрела практически копия ее матери: тот же невысокий рост, те же волосы цвета акациевого меда*, те же карие глаза, разве что посветлее оттенком.
Такое резкое изменение могло произойти только в одном случае: ее кровь выжег Глава Рода. Теперь она полностью Д*Эвре.
Комнату сотряс дикий крик упавшей на колени женщины.
Фламель оправдывался, валя все на Альбуса, благо он теперь ничего сделать не сможет.
Маги кривились, слушая его излияния. Неужели он думает, что может оправдаться? Вся его ценность заключается только в…
С грохотом распахнувшаяся дверь с треском впечаталась в стену. Влетевшая в кабинет женщина напоминала фурию: волосы растрепались, лицо пошло красными пятнами, платье измято. Маги переглянулись, незаметно сжимая палочки, Фламель с удивлением уставился на незнакомку, не понимая, кто это. Постепенно в его глазах стало появляться узнавание, окончательно оформившееся при взгляде на руку, на которой сверкало обручальное кольцо.