— Ну, помело, — подгибая колени, произнесла Сколопендра. — Мели дурья башка, да не зарывайся.
— А што так? — Искренне удивился Жданек. — Меж нами решетки крепкие. Или боишься? Не дрефь, хмерска вольница без вины не обидит! Ярмарка, рыжик, она для всех. Как одна огромная, ласковая буренка — знай дои.
— А ну, заткнитесь оба! — Не поворачивая головы, рявкнул пресветлый комес, безуспешно пытаясь удобно умостить голову на локте. Сидящие поодаль уже заметно протрезвевшие ярмарочные буяны, по виду — доравшиеся до веселья крестьяне из далеких сел, испуганно дрогнули, давно еще без труда угадав в сокамернике рыцаря. — Умна она, как же! Только ума и хватает, чтобы языком вихлять! Поспать дай хоть тут, раз постоялый двор тебя не устраивал!
Жданек округлил глаза, выразительно вытягивая губы трубочкой.
— И что ж ты мне сделаешь? — Издевательски поинтересовался он. — Ты в одной камере, я в другой. Вряд ли встретимся. Ко мне, отчего-то, гостев не водят. Бояться чегой-та.
— Истинно так, — подтвердил из другого угла мужичонка, сосредоточенно ковырявший между пальцев на ноге. — Сопрет все, что плохо лежит. И ключ к замку, и сам замок.
Казимир скрипнул зубами, наливаясь краснотой до самой шеи.
— Ну, так чиво, благородный? — Подзуживал Жданек. Цепь на поясе погромыхивала в такт каждому движению паренька, переминавшегося с ноги на ногу так, словно по горячим углям босыми ногами отплясывал. — Меня не достать, это мы выяснили. Так что делать будешь? Мож девицу свою поколотишь, ась?
Комес смолчал и тут, рывком садясь, и после поднимаясь на ноги. Крестьяне как один шарахнулись к стенам подальше от опасного соседа. Подойдя к решетке и зачем-то попробовав ее прутья на крепость, Казимир вперил хмурый взгляд в лучащуюся наглостью мордочку щипача.
— Ее мне еще успеется, крысья харя, — раздельно и негромко проговорил он, прищурившись в нахальные глаза. — А только странно думать, да еще тебе, что тебя так уж и достать нельзя. Заткнись сам, добром прошу покудова, да в лицо мне хорошенько глянь. Как думаешь, ежели прямо теперь тебя порешить, наместник хоть виру возьмет с благородного за убивство такой швали, как ты?
Жданек послушно и даже чрезмерно усердно вытаращился на Казимира, стискивая прутья решетки так, что тощие пальцы побледнели.
— Доберись сперва, — хихикнул воришка, — а то на словах все грозные. Хо, — вдруг просиял паренек, — а ты, рыжая, знала, что тебя поколачивать будут? Или ты ему должна чего? Странственно, — вздохнул Жданек, — вроде вы как заодно под замок загремели, ан сидите порознь, да волком друг на дружку зыркаете.
Сколопендра бросила на шляхтича быстрый взгляд, и что совсем уж неожиданно, вдруг покраснела.
— Уймись, — прошипела она.
Жданек беззвучно распахнул род, прикрывая его узкой ладонью.
— И ты, рыжая? — Потрясенно вздохнул он, что при улыбающихся глазах выглядело совсем уж никудышной игрой. — Ииииэххх… Житья моя непутевая! Слышь, благородный, ты все-таки подумай, как мне шею будешь мылить, а уж веревочку и без тебя подберут.
— Тьфу, — в сердцах сплюнула Каля, по прежнему не глядя на Казимира, — дурья башка.
— Зато глаза вострые, — полмигнул Казимиру Жданек. — Ты не против, любезный, мы тут еще немножечко поболтаем о своем, вольном?
Каля развернулась к шляхтичу.
— На месте василиска могла бы и я быть! — Спокойно произнесла она. — Или любая из чуд. Все еще думаешь, не следовало мне энтих наемничков окорачивать? Что нелюдей не любишь, то знаю, ну а как не убивать, а мучить на потеху, это, по-твоему, добро будет? Кто, кроме человека, убивает не заради еды, а заради забавы?
Не удостаивая вниманием последние слова Сколопендры, рыцарь лишь тяжело вздохнул, прислоняясь лбом к холодным прутьям. Отняв голову, он зачем-то поставил стопу одной ноги на колено другой и взялся за шнуровку на внутренней стороне бедра. Несколькими мгновениями позже на ладони шляхтича лежал узкий гнутый нож.
— С пяти лет метать обучен, — устало пояснил комес щупачу. — С завязанными глазами по движущимся мишеням.
Глаза у воришки загорелись, чуткие, подвижные пальцы дрогнули, словно уже у себя в руках держал он комесов нож.
— Метни! — Закивал он. — Мне как раз нужного инструменту не хватает, чтоб скрасить пребывание в сей мрачной келье.
— Метну, — внезапно оживился Казимир, прищурившись на Жданека с иным, нежели ранее, выражением. — А ты мне что взамен?