— Вот, спасибо пришел сказать вашей вельможности, — Жданек говорил в обычной своей манере, не чинясь. — Уж не думал, что в одной холодной с самим пресветлым комесом буду сидеть. Рассказать кому — ить не поверят!
Казимир молчал, прокручивая перстень.
— Не взял с меня виры наместник, — вступила в разговор Сколопендра, протягивая кошель. — Сказал, подарок твоей светлости компенсахции ради.
— Компенсации, — оправил комес, поднимаясь, и не глядя никому в глаза. — Оставь у себя. Пойдем коней наших разыщем, ежели хозяин постоялого двора их никому еще за сожранный овес не запродал.
— Ой, и суров ты, комес, — проорал им вслед щипач, несмотря на все усилия, разочарованный отсутствием вельможного внимания к своей персоне. — Гляди попроще на жизню-то! А хоть теперь завали девку свою в сено, да покатай ее хорошенько, авось, повеселеешь! Энто тебе последний совет мой будет. Девка — загляденье! Мне б такую, рази б я дулся как индюк, на людей не глядючи? Вельможный ты дурак!
Казимир стиснул зубы, ускорив шаги. Каля едва поспевала за ним. В полчаса прошли они ярмарочную площадь, с которой по сию пору не убрали сор, множество кривых улочек, примыкавших к ней, глядевшихся непривычно пустыми, и разыскали свой постоялый двор. На диво, лошади оказались там, и за хорошую плату хозяин не стал даже скандалить из-за трехдневного исчезновения постояльцев, оставивших у него своим пожитки.
— Куда теперь поедешь? — проверяя сумки на боку коня, нежданно спросил комес Сколопендру, седлавшую ее кобылку.
Та непонимающе обернулась.
— Я еду домой, — жестко проговорил Казимир, оставив в покое упряжь, и повернувшись к замершей Кале. — Если желаешь, поезжай со мной. Но сама понимаешь — нечего тебе делать в моем замке. Ведьма мертва, и заклятие уже не снять. Никому и никогда. Последняя надежда ушла для меня, а держаться в разуме, когда ты будешь рядом, во много крат тяжелее. Хоть и не пылаю я страстью жгучей, как тогда к Беате, а все ж люба ты мне, девка, а с чего — кто теперь скажет? Ну, и… не хочу, чтобы ты видала меня таким, как тогда, в купальне. Скажи, куда проводить тебя, где там эльф твой обретается? И расстанемся уже, Калина. Видать, не обмануть судьбу нам… пусть бы ее демоны унесли!
— Да уж, — Сколопендра неторопливо подтянула подпругу, погладила рукой лошадиную шею, — такой судьбы никому не пожелаешь.
Развернувшись к комесу, разбойница с печальной улыбкой коснулась его плеча.
— Знать бы раньше, чем дело обернется, — проговорила она, перебирая пальцами по коже доспеха, — ну да что уж теперь. Значит, в замок вернешься? Хорошо, — отнимая ладонь, согласилась Каля, — вельможный комес, — она отвесила Казимиру поклон, — может поступать как знает, ум его не чета нам, глупым лесным проходимицам. Токмо удачи могу пожелать владыке выжскому.
Подхватив поводья, Сколопендра накинула их лошади на шею, подергала стремя, проверяя, надежно ли застегнут ремешок.
— А тому Казимиру, что глянулся мне в прошлом, — вдруг заговорила разбойница, — ничего желать не стану!
Стремительно шагнув вперед, Каля вскинула руку. От крепкой затрещины голова Казимира дернулась в сторону. Медные пряди мазнули по плечам, глаза потемнели. На скуле, стремительно наливаясь краснотой, алел четырехпалый отпечаток.
Кинувшись навстречу комесу, Каля вцепилась руками в его предплечья, глядя в побелевшее от гнева лицо.
— Сдаться решил? Вернуться и ждать смерти собрался? Болван ты, комес. Дурак упертый, как на тебя не гляди! Слушай меня… Да послушай же ты! Ведьма померла, ну и леший с ней, лихоимкой! Стало сил нам сюда добраться, значь и дале можем пойти. Помирать всегда успеется! А коли так тебе невтерпеж преставиться, меня попроси — уж с каким удовольствием порешу тебя, недотепу вельможного! Поедем помощи искать в другом месте! Ведьма, она ить нечисть, смекаешь? Слыхала я, Горный Король над всеми нечистями навроде судьи был. Думай, пустая башка… Коли просить кого об помощи, то токмо его!
Комес резко дернулся было вырваться из Калиных рук, но сдержался, остывая. Лишь лицо потрогал в том месте, где оно пострадало от тяжести легкой девичьей ладошки.
— Какой-такой Горный Король? — Только и спросил он, разглаживая красноту на щеке.
Каля прищурилась, разглядывая комеса так, словно бы тот мог в любой миг сорваться и бежать.
— Горный, — повторила Сколопендра. — Давно жил. Ещё до Сечи. Сказывают, на самой заре сотворения попал в наш мир, или пришел, леший его знает. Ну так вот, слыл старшИм над чудами. Людей не жаловал, да почитай, все нелюди человеков не любят. Уж есть за что! — Чуть повысила голос Сколопендра. — Слушай дальше. Потом, как водится, люди расползлись по всем землям, расселились. Расплодились, так что уж теперь чудам не стало житья. Про Короля с тех пор мало что дошло. Знаю только, что с годами он все меньше покидал меловые чертоги, полные хрустальных сталактитов. А там и вовсе пропал. Сказывают, спит Король под горой, окруженный верной свитой, оберегающей покой древнего исполина.