Стеклянный предмет с грохотом упал на пол, а следом «самолетиками» разлетелись листовки. Слабый ветерок, пробивающийся с открытой форточки, подхватил частички пепла разнося серое вещество по всему периметру кабинета.
Именно в этот момент Арина вспомнила мамины скандалы, разбитые бутылки со спиртным, проколотые шины автомобиля, что бы пьяным за руль не садился…
Налитым слезами взглядом Арина посмотрела на ошарашенного отца и уже не смогла сдержать слов, которые поклялась никогда при нем не произносить:
- Лучше бы я с мамой уехала! – развернулась и выбежала из кабинета, при этом с невероятной силой захлопывая за собою дверь, что сдвиг от удара ощутили во всём здании.
Вера, у которой за целый день выдалась свободная минутка, и воспользовавшись перерывом, решила слегка перекусить фруктовым салатом, с перепугу поперхнулась кусочком яблока, когда из кабинета шефа вылетела горгона в обличии его дочери.
Ни одно живое существо, за все пять лет её работы в прокуратуре, не смело вести себя так дерзко. Не будь эта блондинистая девка обожаемой дочуркой Владимира Дьяченко, голова бы с плеч летела за такое отвратной поведение в стенах государственного учреждения.
Арина выбежала, на последок окинув Веру злобным взглядом, от которого внутренности превращались в кисель. Эта способность ей точно по наследству от отца передалась. Из всех здешних сотрудников, так красноречиво выражаться без слов умел только Владимир Александрович.
Выждав несколько минут, пока восстановиться дыхание, Вера Викторовна, неохотно, заглянула в кабинет начальника, всего-то для того дабы убедиться, всё ли с ним в порядке.
Прокурор сидел на своем коронном месте бледный, словно та поганка и держался правой рукой за сердце.
Что-то в последнее время частенько она видела его в подобном состоянии. Такой молодой, а мотор именуемый сердцем, уже потихоньку барахлит.
- Принеси мне воды, и капли подай пожалуйста! – заприметив секретаршу, прокурор сразу же выпрямился, создавая вид здорового человека, но кого он пытается обмануть – Веру, которая знала даже такие подробности его личной жизни, как любимая марка женского белья?
И нет, для таких знаний она, как принято полагать, не спала с боссом!
Просто слишком наблюдательная, и уже давно заподозрила, что со здоровьем у Владимира Александрова не всё так хорошо, как он хочет показать.
С наработанной за годы скоростью, Вера исполнила указания прокурора в считаные секунды и сама же накапала ему в стакан нужную дозу валерианы.
Поблагодарив за помощь, Владимир залпом проглотил жидкость и откинулся на спинку кресла в попытке расслабиться.
Дьяченко выгорал изнутри. Услышать от единственной дочери такие колючие слова, для него стало настоящим ударом. Он не ожидал покорности, знал ведь хорошо её характер – вся в него – но никогда бы не подумал, что она аж прямо так остро воспримет его указания.
Ему стоило огромных усилий добиться повторного допроса, где бы его дочь не вздумала больше излагать компрометирующие заявления. Вполне возможно, слишком грубо он сообщил о своих намерениях защитить её от судебных разбирательств, но так уж вышло – не успел обуздать эмоции. Не планировал, по возвращению из суда, застать Арину в офисе, почему-то был уверен, что она, как минимум до вечера, пробудет в квартире Артёма.
Чёрт его побери этого Артёма!
Вот как теперь жить, понимая, что пеленал когда-то будущего убийцу?
И как смотреть в глаза своим товарищам, которым пообещал урода, лишившего их смысла жизни, не просто отыскать, а наказать пожизненным заключением, да еще и отправить в тюрьму переполненную отморозками похуже его самого?
Теперь вряд ли он способен исполнить обещанное. Ведь Артём, точно также, как и Лиза с Костей, ребёнок его близких друзей, и к тому же, Арина ему ни за что не простит, если он допустит линчевание в адрес мальца.
Вот за какие грехи ей такие испытания в столь юном возрасте? Спокойно жить да веселиться, а не друзей хоронить всех разом!
Она не успокоиться, и будет землю грызть в попытке хоть как-то помочь своему любимому другу, но так и не признает, что всё старания напрасны. Войнов рано или поздно будет осуждён за совершённое приступление, а Арина, пребывая на воле, будет заключённая собственными мыслями. И это гложет прокурора куда больше брошенных ею только-что ранимых слов.