- Какого черта ты забыл в моём доме? – скрестила руки на груди и вызывающе вперилась в пропитанные злостью карие глаза.
- Мозги тебе на место собираюсь вправить, девочка! Ты ведь не соображаешь, что творишь! – сорвавшись с места Дима в мгновение оказался в метре от неё. – Из-за ублюдка лишившего жизни твоих же друзей готова родного отца в могилу упечь!? – сквозь зубы прорычал он нависая над ней грозовой тучей.
- Не твоё собачье дело! – удерживая воинственную позицию Арина и глазом не повела, что непрошенный гость решительно настроен втолковать ей свои «законы». Ему не удастся посеять зерно сомнения, а уж тем более подчинить своей воле!
- Неужели ты и вправду готова пожертвовать всем ради Войнова? Стать его марионеткой? Он поимел тебя, Аньку, убил Костю с Лизой, и после такого ты всё ещё слепо ему веришь!? – его голос и взгляд, пропитанные презрением, затронули воспаленные нервные окончания образовывая вспышку невиданной силы.
Каждый миллиметр её тела, каждая клеточка утопала в чистейшей, исконной ненависти. Это ядовитое чувство душило, кипело внутри превращая её разум в жидкую, уничтожающую всё живое на своем пути, огненную лаву.
Не отдавая отчёт своим действиям, руководясь инстинктами, желанием заткнуть его поганый рот, Арина замахнулась и уже было достигла раскрытой ладонью его лица, стремясь причинить жгучую боль, как в жалких сантиметрах от заданной цели Дима, с ловкостью тигра, перехватил её руку. Он просчитал подобный исход, и ему не составило труда пресечь на корню её позорные попытки завладеть ситуацией, осадить его на должное место.
Она попробовала вырвать руку из оков его пальцев, однако хватка только усиливалась, он не оставлял ей шансов: надавив на какую-то точку под основанием ладони напрочь лишил чувствительности. Её рука в миг превратилась в вялый кусок мяса, который словно отделился от тела и перекочевал в его владение. Понимание того, что этот человек способен на столь нечестивые маневры, заставило сердце барахтаться в грудине, подобно птенцу загнанному в клетку.
- Какая же ты мразь, Мартынов! – она уже не понимала, что творит. Неистовое желание ужалить его побольнее, точно также пропитать его нутро ядом, который рассекает сейчас по её венам, и смешать этого подонка с грязью, затмило здравый ум. – За отца моего переживаешь? Правда что ли? – из горла излился истерический смех. Презрительно смотря в упор, она выплёскивала на него всю возможную гниль, – Не очкуй, Дима, с твоими-то талантами не пропадешь, всегда найдется кому еще зад вылезать, если, не доведи Господь конечно, папа мой своевременно скончается. И знаешь что – Войнов не только меня, но и тебя радушно во все щели отымел, ведь, окажись он той тварью, которая убила моих друзей – я всё равно до последнего вздоха предана ему буду, а твоей… – выдержав секундную паузу, наблюдая за переменами его настроения, брезгливо скривила губы и добавила: – даже во снах не мечтай меня заполучить!
В воздухе повисла гробовая тишина, способная свести с ума даже самого здравомыслящего человека.
В ушах неестественной пищало, словно беззащитная, ранимая девочка внутри неё орала во всё горло от дикого страха, желая вырваться из этого тела и спрятаться в безопасном месте, где буравившее насквозь предчувствие скоропостижной расплаты не способно её нагнать.
В карих глазах, оттенка соленой карамели, которая еще с детства вызывала у Арины рвотный рефлекс, взрывались ядерные бомбы. Он взбешен до предела и не намерен скрывать ярость, направленную исключительно на неё.
Его затуманенный взгляд приковывал гвоздями к месту.
Натянута, как тетива, она смотрела в примесь пламени и льда не моргая, не в силах пошевелиться и даже дышать. Мышцы сводило, будто от мощного удара электрошокером.
Задета ли его мужская гордость? Нет – она растоптана как жевательная резинка на раскалённом асфальте! Ощущал себя последним олухом. Как сопливый пацан и так и сяк перед ней извивался, пытаясь произвести впечатление на понравившуюся девчонку, а она плевать на его потуги хотела. Вон как запела. Мразь он значит…
- Не делай громких заявлений, девочка, ведь если я пожелаю – моей ты будешь! – больно вцепившись в её руку, Дима рывком потянул на себя. Охватил пальцами её щеки, так сильно, что губы стали похожи на подобие восьмёрки. И не успела она опомниться, как он с жестоким усердием начал терзать её губы поцелуем.