Резким, жадным, напористым.
Она брыкалась и извивалась, сражаясь за свободу и жизнь, как бешенная лиса, но мужская хватка оказалась стальной и оттого страшной: пока он не получит своего – шанса у неё нет.
Столько различных эмоций эта девчонка в нём пробуждала, что неоднократно находился на грани безумия. До чего отвратительна и в то же время так прекрасна. Её хотелось убить и лелеять в одночасье. Заклеймить, сделать своей. Пускай сопротивляться, ненавидит, но отступать ему уже не куда – бесовское чувство к ней прутьями сковало сердце. Угораздило же его влюбиться в избалованную стерву, других что ли девушек нет? Они есть, однако мысли и душа принадлежат исключительно Арине. Оттого и злился.
Продолжая сопротивляться она, в добавку к неудачным попыткам, мычала изо всех сил, стараясь отпугнуть Диму и привлечь внимание друзей, находившихся в доме. Но никто на выручку не спешил, а её мучитель в попытке укротить непокорную укусил за нижнюю губу. Терпкий металлический привкус усиливал тошноту. На глаза наворачивались слёзы и грудь больно сдавило от сознания собственной беспомощности.
Заключённая в лапах зверя от которого самостоятельно удрать ей никогда не выдастся шанса, она сдалась, обмякла в его руках, готовясь встретиться с Всевышним, лишь бы никогда больше не ощущать себя настолько грязной. Теперь она отчетливо понимала, что испытывают жертвы маньяков и насильников.
Безысходность. Опустошение. И феноменальный страх, который пожирает твоё тело заживо.
Весь запал сошел на нет, когда Арина, вопреки своей воинственной натуре, расплакалась, прекратив какие-либо попытки оттолкнуть его от себя. Это заставило самого прийти в чувства. Осознать фатальность своего поступка и не на шутку испугаться.
Оторвавшись от её губ, он смотрел опешившим взглядом на девочку потерявшую веру в людей после его решения ублажить собственный эгоизм, взявши силой то, что не принадлежит ему, но чего до безумия желал.
Дима ослабил хватку, выпуская её на свободу. Она едва устояла на ватных ногах, дрожа и рыдая. Однако, как только вздохнула на полную грудью – силы к ней вернулись, и прежний страх скрестился с гневом.
- Убирайся! – отступая назад, она обняла плечи руками и отвернула голову, дабы не видеть лицо подонка, надругавшегося над ней.
Дима исполнил её просьбу-приказ и незамедлительно покинул помещение, сожалея всем сердцем о совершенном поступке, из-за которого она однозначно его возненавидит, и ответной любви ему не видать как своих ушей. Что же, за свои грехи приходиться расплачиваться страданиями…
Ноги подкашивались не выдерживая груз её тела. Превозмогая дрожь в коленях, Арина добрела к раковине, онемевшими пальцами поворачивая кран. Ледяная вода струёй била по раскаленной коже рук, но набирая полные ладоши и выплёскивая холодную жидкость в лицо, она не обращала внимание на боль сопровождаемую контрастом температур. Ей надо было смыть из себя его следы.
Выплёвывая кровь и вытирая засохшую алую струю на подбородке, Арина не могла перестать думать о его словах, которые отныне будут сниться ей в кошмарах.
«Если я пожелаю – моей ты будешь!»
Он наглядно продемонстрировал, что сильнее, проворнее и хитрее. И стоит ему только захотеть – в его руках она снова превратиться в куклу.
Думать о будущих встречах ей сейчас не хотелось, но разум то и дело посылал отчётливые видения, как Дима в очередной раз притягивает её к себе. От этих отвратительных мыслей закружилась голова и откровенно поплохело. Тошнота возобновилась, что бы заглушить порывы вывернуться наизнанку, Арина ухватилась за стакан, наполняя посудину водой из крана, и залпом проглотила спасательный эликсир.
Представления не имеет, сколько времени простояла у раковины, глотая воду и беспрестанно умываясь, но спокойнее на душе от этих манипуляций не становилось. А когда услышала позади себя шаги – сердце и вовсе с грохотом рухнуло в пятки.
- Пошел вон!
Арина не медля ни секунды, развернулась и, что было злости, запустила стакан в источник звука. Она была способна на крайние меры, вплоть убить или умереть самой, но ни в коем случае не позволить ему заполучить в распоряжение её тело.
Мужчина едва успел увернуться, спасаясь от летящей, со скоростью света, посудины.
Стакан саданулся о дверной косяк, разбиваясь в дребезги. Осколки разлетались по сторонам, острые, словно лезвие ножа, сметали всё на своем пути.