Абдулаев Чингиз
Месть женщины
Чингиз АБДУЛЛАЕВ
МЕСТЬ ЖЕНЩИНЫ
Как бы плохо мужчины ни думали о женщинах, любая женщина думает о них еще хуже.
Никола-Себастьен де Шамфор, "Максимы и мысли"
1
В этот день ее вызвал сам Чернов. После событий января девяносто первого года и ухода в отставку генерала Маркова именно генерал Чернов, бывший прежде его заместителем, стал руководителем специальной группы "Кларисса". И именно он теперь вызвал к себе одного из лучших сотрудников группы - полковника Марину Чернышеву.
Несмотря на свой возраст, - ей шел уже сорок второй год, - женщина по-прежнему сохранила свою удивительную фигуру и красоту, не только не стертую годами, наоборот, обретающую внутреннее очарование, передаваемое мудростью и опытом. Много лет назад, во время операции в Южной Африке, они были даже близки, Но связь длилась недолго. Они оказались слишком разными людьми. Их связывала только общая работа и способность аналитического мышления. Но если сам Чернов был больше практиком, планируя и осуществляя самые дерзкие операции Первого главного управления КГБ СССР и действуя часто не только в обход закона, но и попирая моральные нормы, то Чернышева в последние годы больше занималась аналитической работой, выполняя особые задания бывшего руководителя группы генерала Маркова.
После того, как в марте девяносто первого генерал Марков ушел на пенсию, Чернышева занималась разработкой операции в Чехословакии по закреплению бывшей агентуры КГБ в этой стране. В июле операция была практически закончена, и все старые связи были либо прерваны, либо восстановлены. И вот новый вызов к генералу.
В их группе никогда не надевали форму и каждый волен был сам выбирать стиль гражданской одежды, сообразуясь со своими вкусами и привычками. Марина любила брючные костюмы. Даже в эту летнюю жару она была в светлых широких брюках и в белой блузке, плотно облегающей ее тело. Войдя в кабинет генерала, она коротко кивнула в знак приветствия и, не дожидаясь приглашения, прошла к столу, села напротив Чернова.
- Добрый день, Марина Владимировна, - сказал, как всегда улыбаясь, Чернов. Он обращался к ней по имени-отчеству, словно подчеркивая ее возраст и забывая о том, что они когда-то были близки.
- Добрый день, Сергей Валентинович, - она отвечала таким же образом, подчеркивая еще более почетный возраст самого Чернова, которому было уже за пятьдесят.
- Ваша работа по пражскому направлению заслуживает всяческого поощрения, отметил генерал, - я докладывал о вас самому Шебаршину. Он хочет с вами встретиться. Надеюсь, вы не имеете ничего против?
Сарказм в его словах был понятен. Генерал-лейтенант Леонид Шебаршин вот уже два года возглавлял советскую разведку. Именно ему фактически подчинялась группа "Кларисса", о существовании которой не знали даже многие высокопоставленные офицеры ЛГУ КГБ СССР.
Сотрудники "Клариссы", кроме самого руководителя группы, почти никогда не появлялись в Ясенево, где находился основной центр руководства советской разведки. Они существовали автономно, словно отдельный остров в бушующем океане спецслужб.
- Что-нибудь случилось? - спросила Чернышева.
- Это связано с Прагой, - кивнул Чернов, - вы ведь так и не смогли выйти на "Кучера"?
- Я вам докладывала, - недовольно нахмурилась Чернышева. - "Кучер" был резидентом Чехословакии в ФРГ. После пражской "бархатной революции" и объединения Германии он замолчал. Настоящая фамилия этого человека Флосман, но в Мюнхене он был известен под фамилией Балика,
- Я все помню. Но вам так и не удалось найти этого Флосмана-Балика. Подозреваю, что именно из-за него Шебаршин и хочет с вами увидеться.
- Мы нашли всех. Установлены все остальные, - сказала Чернышева, вспоминая: - Заградка, Ступка, Капек, Здражил. Всех, кроме Флосмана. Он исчез в Мюнхене и, несмотря на все наши попытки его обнаружить, мы не смогли его найти. Подозреваю, что он просто сбежал. Или уехал в какую-либо другую страну. В Прагу он не вернулся.
- Во всяком случае, у меня спрашивали именно о нем, - сказал Чернов, поэтому через час мы должны быть в Ясенево. Выезжаем через двадцать минут. Надеюсь, все дело вы помните достаточно хорошо.
Она поморщилась. Этот ернический тон Чернова ей не нравился. А он вдруг, серьезно посмотрев на нее, сказал совсем другим тоном.
- Хорошо выглядишь, Марина.
- Стараюсь. Пока еще нравлюсь мужчинам.
- Я это по себе чувствую. Всегда спрашиваю себя, почему у нас так ничего и не вышло?
- Не знаю. Наверное, не судьба.
- Какая судьба, - отмахнулся он, - просто ты никогда ко мне особенно хорошо и не относилась. Я это всегда чувствовал.
- Неправда, - возразила она, - я всегда ценила тебя как лучшего среди нас профессионала. Ну, может, второго, после Маркова. Ты и был лучшим. Но...
- Вот именно - но. У тебя в запасе всегда было "но".
- Это зависело не только от меня. Если хочешь откровенно, я тебе скажу. У тебя раздвоение личности. Когда ты попадаешь за рубеж, то сразу превращаешься в осторожного, умного, заботливого, надежного партнера. Я ведь помню, как ты работал со мной в Родезии и в Чили. А когда возвращаемся домой... Тебя словно подменяют. И ты теряешь всякий контроль. Даже в постели ты совсем другой. Извини. Я не хотела тебя обижать.
- Другой - это хорошо или плохо?
- Плохо. Здесь ты более черствый, более равнодушный, более жестокий. Все то, что тебе удается подавлять там, ясно проявляется здесь. Я не хотела этого разговора, ты сам первый начал.
Он взглянул на часы.
- Машина уже здесь, - кивнул женщине, словно давая понять, что разговор закончен. - Поедем, Марина Владимировна, а то мы можем опоздать. Вам пятнадцать минут на сборы хватит?
- Хватит, - она поднялась и вышла из комнаты. Он проводил ее мрачным взглядом и вздохнул.
Ровно через пятнадцать минут она ему позвонила. Он невольно взглянул на часы и улыбнулся, довольный: она была потрясающе точна. Еще через пять минут они выехала в Ясенево. В дороге почти все время молчали, словно все главное уже было сказано там, в кабинете. Или, может, просто не хотели говорить при постороннем - водителе.
Когда они уже подъезжали к воротам, Чернов достал из кармана специальную пластиковую карточку офицера ПГУ и протянул ее Чернышевой. Сотрудники "Клариссы" не имели подобных постоянных пропусков в Ясенево. Они просто не могли попасть в список офицеров, допущенных к работе с особо секретными документами.