* * *
Были у меня случаи и прямой выгоды
Когда без всяких обедов
И всяких дополнительных подсчетов
В руки попадали прямые деньги
Но как бы не отмытые культурным обиходом
и редукцией
И последовательностью квазирыночных операций
Они не обладали как бы очарованием и величием
Однако же все-таки доходили до ума и сердца
Они так и были — деньги
* * *
Я просчитывал оптимальный вариант на каждый день
В более-менее устойчивом долларовом эквиваленте
Обед 5–6 долларов
Желательно очень вкусный, превышающий
номинальную стоимость на 10 долларов
В компании интересных, значительных
и полезных людей, что прибавляет еще долларов 50
Итого имеешь в день где-то 55–60 долларов
В месяц — около 1800
В годовом расчете — 21 600
Не Бог весть что, но жить можно
в самолете Берлин — Москва
в автобусе Лондон — Киль
в поезде Самара — Москва
в поезде Москва — Самара
в самолете Лондон — Будапешт
в самолете Будапешт — Лондон
в поезде Лондон — Бангор
в поезде Берлин — Кельн
и т. д.
1997
Предуведомление
Это стихи, действительно, были написаны в перечисленных средствах транспортного передвижения. Это было бы не очень уж и отличительным свойством, так как кто не писал в поездах, автобусах, самолетах, метро, трамваях, троллейбусах, такси, вертолетах, кораблях, катерах и машинах. И я писал, и очень часто, и очень много. Но у этих стихов есть и другое отличительное, объединяющее их, если не качество, то принцип.
Недавно я прочитал поздние стихи Василиска Гнедова, наирадикальнейшего авангардиста двадцатых с его малевичеподобной «Поэмой конца». А в чем-то и почище Малевича. И вот под конец жизни по разным причинам выпихнутый из культурной жизни, живя где-то в полукурортном городке, работая на какой-то бухгалтерской должности, что ли, продолжал он перебирать слова, слагая их в стихоподобные организмы, единственно запомня из далекого отрубленного прошлого, что стихи это что-то поделенное на короткие строчки, записываемые столбиком друг под другом и наделенные некими перекликающимися созвучиями на концах. В общем-то, все так и есть. Но в случае с крутым авангардистом это выглядит наиудивительнейшим образом, но и в то же время до невозможности обаятельно. Да, именно это и есть уровень поэзии, неотличимый от простого жеста, простой интенции письма. Вот это и хотелось осознать и воспроизвести, тем более, что такое, вообще-то, всегда изначально присутствовало в моем способе бытования в поэзии.
1v| o2907 Опять приходит Новый год
Писать стихи — какая скука!
Подумайте только!
Всякий и так сам себе угодн
Без всякого метафорического стука
Пустого
Однако же, важна прицельность
То есть направление и цельность
Натуры
1v| o2908 По радио рассказывают про Танзанию
Я слушаю внимательно, но занят я
Параллельно
Исследованием тушки крысы
Со мной проживавшей лет пять
Большой притворщицы, актрисы
Которую понять
Даже мертвую —
Что твою Танзанию понять
1v| o2909 Вот вижу, канаву копает
Какой-то солдат отставной
И кабель там основной
Некий
Отыскивает и ласкает
И в рот глубоко запускает
Засовывает его и вот
Уже через задний проход
Не без труда достает
Его
1v| o2910 В метро к дежурной по станции
Я подхожу и говорю:
А что вдруг если станется мне
Вдруг заболеть, вдруг я горю
Весь
От температуры
Она в ответ глядит участливо:
И что, такое часто у вас? —
Какое такое?
Ну, что подходите так и так вот рассуждаете