Хэрриет Эванс
Место для нас
Harriet Evans
A PLACE FOR US
© Сосновская Н., перевод на русский язык, 2020
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
Беа и Джоки – с любовью
Часть первая. Приглашение
Семья – милый осьминог, от щупальцев которого нам никогда до конца не ускользнуть. Впрочем, в глубине души мы и не хотим до конца ускользать.
Марта
Август 2012
День, когда Марта Винтер решила разрушить свою семью, начался обыкновенно, как всякий другой день.
Проснулась она рано. Она всегда просыпалась рано, а в последнее время ей вообще не спалось. Этим летом она к пяти часам утра чаще всего бывала уже одета: слишком много было такого, о чем требовалось подумать. Не имело смысла валяться в постели.
В это конкретное утро Марта проснулась в половине пятого. Глаза открылись, пришли воспоминания, и подсознание явно усвоило грандиозность того, что она собралась совершить. Марта села, потянулась и ощутила тупую боль в костях и острую – в колене. Она надела старый шелковый розовый халат с рисунком из павлиньих перьев и тихонько прошла по спальне. При этом, как водится, наступила на скрипучую половицу и, как водится, бесшумно закрыла за собой дверь.
Дэвида не было. Марта могла по пальцам пересчитать те ночи, когда они не спали вместе, и эта ночь была из таких. Дэвид уехал в Лондон, чтобы присмотреть за подготовкой выставки, и Марта собралась осуществить свой план сегодня, пока он не вернулся и не сказал ей, что она не права.
В конце августа солнце еще всходило рано над холмами, окружавшими Винтерфолд. Пышные кроны деревьев рассеивали оранжево-розовый свет. «Скоро, – словно бы шептали листья, когда ветер шевелил их по ночам, – скоро мы высохнем и умрем; все когда-то умирает». Да, кончалось лето, и Большая Медведица по ночам появлялась на западе. В вечернем воздухе уже стояла прохлада.
Не потому ли, что скоро осень? Или потому, что скоро ее восьмидесятый день рождения? Что с такой силой подталкивало к тому, чтобы сказать правду? «Наверное, – подумала Марта, – дело в выставке». «Война Дэвида Винтера» – вот как она будет называться. Дэвид сказал, что в Лондон едет из-за выставки – встретиться с галеристами и просмотреть старые рисунки.
Но Марта знала, что это ложь. Она хорошо знала Дэвида и всегда понимала, когда он врет.
Вот из-за чего все началось. Кто-то в какой-то лондонской галерее решил, что настало время устроить такое шоу, – решил, плохо понимая, какой вред это принесет. Мол, прошлое умерло и похоронено, от него теперь не будет никакого зла. «А помните, у Дэвида Винтера были неплохие работы – виды разбомбленного Лондона?» – «Дэвид Винтер? Тот, что рисовал комикс «Уилбур»?» – «Он самый». – «Вот это да! Понятия не имел, старина. А откуда он родом?» – «Из Ист-Энда, кажется. Да он не только мультяшных собачек рисовал и прочую муру». – «Отличная мысль. Напишу ему, спрошу».
И планы были составлены, и все завертелось. Правда неизбежно должна была явить себя миру.
Каждое утро Марта заваривала себе чай в чайнике. И при этом напевала. Она любила петь. Кружку она всегда брала одну и ту же – из корнуэльского фаянса, с синими и белыми полосками. Марте нравилось обхватывать горячую кружку скрюченными пальцами. Теперь у нее было время пить чай галлонами, а чай Марта любила крепкий. «Крепкущий» – как называла его Доркас. Славное сомерсетское словечко, Марта узнала его во время войны. Ей было семь, когда их эвакуировали в Бермондси. Четверо ребятишек в одной комнате. В войну жизнь и смерть выпадали так же случайно, как, скажем, складывалась судьба мухи – прихлопнут ее или промахнутся. В один прекрасный день Марту просто-напросто впихнули в поезд, а на следующее утро она проснулась в незнакомом доме с деревьями за окном. С таким же успехом можно было оказаться на луне. Марта тогда спустилась по лестнице в слезах и увидела Доркас, сидевшую за столом.
– Чашку чая, детка? Вкусного, крепкущего, а?
Как это было давно!.. Марта выпила первую кружку чая и разложила на столе ручки и гладкую кремовую бумагу, готовясь к тому моменту, когда сможет начать писать.
Сколько уже прожито в этом чудесном доме, где каждый дюйм устроен с заботой, переделан с любовью. Сорок пять лет! Поначалу Марта думала, что им не справиться. Когда они увидели этот дом, картина возникла жуткая: половицы сгнили, викторианские деревянные панели были покрыты зеленой краской, а сад представлял собой огромную кучу компоста – правда, это был не навоз, а гора подгнившей мульчи.