Было заметно, что объект моей слежки очень торопился и, кажется, подобно мне, тоже старался быть максимально малозаметным — он постоянно оглядывался по сторонам, а когда доводилось идти мимо случайных прохожих, его длинные руки пытались как-то неловко прикрывать лицо. Чего он боится? Вот это по-настоящему загадка для меня, в поиска ответа на которую я порой доходил до того, что начинал примешивать сюда страх этого существа перед фальшивым господином Лером, то есть передо мной.
Однако подобного рода предположения оказались ошибочными, потому что спустя небольшой промежуток времени мне удалось раздобыть отгадки на все эти идиотские ребусы, созданные в моей голове благодаря странному поведению смешного уродца. Медвий не пошел к себе домой, вместо этого он решил стать посетителем «Мира кровавого туза». Теперь-то все его волнение стало понятной штукой для меня, более того, основываясь всего лишь на его поведении, знании специфики заведения, посещенного им, и кратком общении с этим субъектом сегодня днем, я могу составить психологический портрет сего товарища бюрократа. Попробуем. Личность он заносчивая; скорее всего полагает, что место работы несколько сближает его с людьми из касты управителей, почитаемых субъектом за неких божеств. Главная мечта — быть замеченным «сверху». Все, на основании этого можно судить об прочих качествах. Нервничал он и прикрывался, когда шел в бар, лишь потому, что считает не совсем характерным для столь «серьезных» персон, как он, посещение увеселительных заведений. Но ему оказалась нужной проститутка, ибо в борьбе с физиологией поражение обычно терпит вторая сторона. Подтверждение теории о том, что в деле замешана дама легкого поведения, не заставило себя долго ждать — в «Тузе» я увидел, как Медвий, не обращая внимания на все происходящее, целенаправленно устремился к столику, за которым восседала уже известная мне горбунья, еще вчера бывшая объектом вожделения того толстого парня, что так любезно согласился стать кавалером спутницы Евы.
Карлик что-то сказал ей, но из-за отдаленности и шума я не смог расслышать ни слова, зато последовавшую за этим громко произнесенную фразу проститутки мои уши разобрали детально: «Скажи, а ты везде такой маленький?!». За этим последовал смех. Лилипут сконфузился и, видимо, не сумев перебороть гнев, порожденный столь неприятным оскорблением, выкрикнул «Скотина!». Возможно, началась бы серьезная перепалка, из которой победителем вышла бы, конечно, горбунья, если бы только маленький покупатель женских телес не извлек из своих карманов, по всей видимости, деньги и не вручил бы их своей оскорбительнице. Такой ход резко изменил планы проститутки, до этого уже было собиравшейся надавать пару пощечин дерзкому коротышке. Да здравствует капитализм…как-то мне уже и самому не особо-то весело от скандирования этого лозунга.
После вышеописанного забавная парочка вышла из бара и пошла, как мне удалось потом узнать, в сторону дома Хелена Медвия. Его жилище располагалась всего в трех кварталах от начального пункта их шествия.
Когда они скрылись в слишком больших для того, чтоб ими владел такой маленький человек, покоях, я взялся за разведывание обстановки. Надо узнать все возможные варианты проникновения в это строение — мне это очень скоро понадобится. Выход нашелся быстро — задняя дверь, представлявшая собой тонкую полустеклянную конструкцию, была оснащена очень простым замком, который мне удастся открыть при помощи пары проволок, найденных на улице. Данное обстоятельство очень радовало меня — теперь оставалось дело за малым. Безо всяких промедлений я направился очень быстрым шагом в сторону своего жилища.
Придя домой, я первым делом спустился в лабораторию к Ипполиту и заявил ему, что пора приносить в жертву очередную ни в чем не повинную женщину. Эти указания были выполнены прямо перед моими глазами — доктор лишь ввел в вену Марии небольшое количество какой-то коричневой жидкости, и спустя минута она перестала дышать. Как же просто забрать жизнь, человеческую жизнь… Мертвой Мария выглядела красивее, чем при жизни — черты ее лица, которым так не хватало умиротворения, теперь были невозмутимы, голова не дергалась, веки не содрогались, губы были чуть приоткрыты, что создавала ощущение того, будто женщина ожидает готового пробудить ее поцелуя. Пятна на лице потеряли былую свою четкость и лишь блеклыми оттенками виднелись на ее коже. И в этот момент я примерно представил красоту ее молодых, нетронутых болезнью черт. Она была просто прекрасна…