Наверное, именно так в идеале должно выглядеть правосудие — преступника вынуждают осознать свою вину, и в итоге он сам, раскаиваясь, приводит в исполнение наказание.
Вторая статуя стоит по левую сторону от помоста. Персонажей, ее запечатленных, я знаю и сам — один из них Оливер Кромвель. Об этом человеке в нашей прекрасной стране говорят больше, чем, скажем, о том же Иоганне Клименте. Это-то меня и ставит в тупик — зачем так много рассказов о персоне, некогда бывшей недолгий промежуток времени главой какого-то древнего государства? Понятное дело, что с подачи властей именно этого бедолагу вырвали из пучин истории и распиарили донельзя, только вот мне никак не удается раскусить этот политический замысел. А вот мой друг Ипполит утверждает, что ему все известно — государи, поливающие грязью правителей, чей образ преподносится как отрицательный, всегда будут получать поддержку со стороны той или иной части населения, и это будет работать, даже если сами они будут наижесточайшими тиранами. Может, в этом и есть доля правды, потому как и в самом деле упомянутого английского джентльмена при любом удобном и неудобном случае поносят и клеймят самыми нелицеприятными методами, зачастую в этом участвует телевидение, радио, публицистика и так далее. Но мне все же кажется, что теория Ипполита выглядела бы куда более логичной, если бы наши властители в качестве объекта травли выбрали не давным-давно приказавшего долго жить паренька, а кого-нибудь посвежее. Хотя, быть может, благодаря компоненту историчности суть этой травли как-то слегка романтизируется, оттого и охотнее поглощается моими согражданами. Тогда получается, что там «наверху» все делают правильно, и мой дорогой доктор снова оказался прав.
Как бы то ни было, а упоминаемая чуть выше политическая пропаганда присутствует и в находящейся от меня на расстоянии порядка восьми метров скульптуре. Руки и ноги Кромвеля отделены от его корпуса в тех места, где конечности берут свои начала. Но все эти части существуют как единая скульптура благодаря тонким бесцветным трубочкам, соединяющим разделенные куски гранита. За счет такого творческого решения создается иллюзия будто воздетые к небесам руки и тело Оливера парят в воздухе. Это наверняка может оказать завораживающее воздействие на смотрящего, но только в том случае если он стоит не так близко к статуе, как я. Последним неописанным мной штрихом является увенчанная короной голова Карла I, зажатая в ладонях сместившего его узурпатора.
Упомянутые две статуи, каждая из которых возвышается над землей более чем на три метра, представляют собой впечатляющее зрелище, однако им не сравниться с огромной скульптурой, располагающей за помостом. Эта идеально обработанная и обточенная со всех сторон глыба из драгоценного камня является гигантским неживым подобием женщины. На лице ее запечатлена печаль, о причинах которой остается только гадать. Голова покрыта платком, а десница с раскрытой ладонью направлена в сторону пришедшего за зрелищем люда. Вторая рука пятерней своей прижата к груди в области сердца. Я знаю эту женщину, бросающую свой грустный взор с высоты семи метров на мелких людишек. Ее называют в нашем мире Мать Мария. О ней нам известно только из толи легендарных толи правдивых рассказов наших историков, которые и сами до сих пор разобраться не могут существовал ли этот персонаж в реальности или все связанное с ним — выдумки прошлых поколений. Но пелена таинственности никак не мешает этой женщине быть почитаемой многими жителями моего и всех прочих городов нынешнего мира. Конечно, все относятся к ней по-разному, но как правило большинство полагают, что образ Марии — образ идеального в своем безгрешном человеколюбии существа.
Признаться, я никогда не мог даже подумать, что сооружение столь величественных конструкций может быть подвластно хотя бы даже одному ваятелю Объединенных городов. Это потрясающе и великолепно, правда несколько хмуро, но, полагаю, именно так все и задумывалось. Остается один вопрос — для чего все это построено?