— Это все напускное, — вымолвил мои уста: мне и в самом деле была характерна такая неприятная черта — когда доводится испытывать глубокие внутренние потрясения, то я всегда стараюсь внешне держаться абсолютно спокойным, от этого порой и доходит до того, что в глазах собеседников Ид Буррый предстает в роли мерзкого циника, впрочем, и этому способу не всегда удавалось сковывать мою эмоциональность.
— Как там говорится — наряд и мишура! — продолжал я. — Вот так и у меня, друг мой. Ну да и Бог со мной. Давай, рассказывай о человеке этом загадочном. Он тоже был поражен той же проказой, что и ты?
— Не понял…
— Ну, он тоже раздумывал о том, как бы отмотать историю лет на семьсот назад, когда человек был именно человеком, а не хаотично сложенным куском мяса.
— Не знаю, Ид. — уставившись в пол, со вздохом начал повествовать Ипполит. — Об этом он мне ничего не говорил. Все это, конечно, печалило его, да и какого ученого может не печалить нынешнее состояние мира? Разве что идиота. Но Помт был не таков как я — романтической мечтательности в нем было больше, она им только и двигала. Друзьями близкими мы с ним не были, но по работе часто приходилось пересекаться. Он работал, кажется, в отделе по созданию новых материалов для протезов, а я в отделе по модифицированию старых моделей. Познакомились мы в тот момент, когда я заметил, что для разработанной мной новой модели не совсем подходят те сплавы, что поступали из его отдела. Сошлись по профессиональным причинам, как говорится, ну и как-то приятны друг другу стали. Начали вместе иногда бары посещать да о жизни толковать… Ненависти в нем, скажу я честно тебе, никогда не видел — ругать ругал он правительство, да вот только допускал справедливость нахождения у власти нынешних глав. Но не смотря на это, он все же снисходил до того, чтоб винить их, но вменял им всегда что-то казавшееся мне крайне странным… В общем, общаться нам было суждено пару месяцев, за которые сблизились мы, конечно, но не то, чтоб очень сильно. Ну, а потом он пропал — его арестовали. Видать, до сегодняшнего дня он и был в остроге.
— А за что его арестовали-то?
— За то, что он, якобы, участвовал в создании опасных для жизни материалов, послуживших основой для огромного количества протезов, но это все — бред.
— А настоящая причина тебе известна?
— Мне кажется, что да. Почти в самом начале нашего знакомства он поделился со мной информацией о том, что пишет какую-то книгу. Я поначалу серьезно не отнесся, но когда он почти законченный вариант предоставил мне через два дня, взялся все же почитать. Затянуло. Там было много вещей показавшихся просто великолепными, и это при том что мне не очень-то и нравится художественная литература. Я, полный восхищения, опрометчиво посоветовал ему издать самостоятельно пару сотен экземпляров. Помт мой совет услышал, и последовал ему. Через месяц его книга под названием «Манящая земля благодатная» была на руках почти у каждого сотрудника его отдела. Все хвалили, что, конечно, меня не удивило, но по роковому стечению обстоятельств кто-то из руководства тоже прочел этот роман. Кончилось тем, что его арестовали через некоторое время.
— Из-за книги? — немного удивленно спросил я. Разве так бывает? Конечно, все слышали эти байки, что на древних могло оказывать сильно влияние искусство, от того-то власть имущие очень любили прибегать к цензуре, если же эта штука не помогала, то автора зловредного творения начинали всячески травить, и иногда все кончалось тюрьмой или убийством. Но разве сегодня возможно такое? Чем опасен мечтательный выдумщик, выросший в среде становящихся из года в года все менее и менее человечными уродов? Впрочем, всякую потенциальную угрозу предусмотрительней предотвращать в зародыше.
— Да, из-за книги! — отвечал слегка возмущенный интонацией моего вопроса Ипполит. — Чему ты удивляешься?! В книгах бывают такие вещи, что способны заставить даже самого заурядного человека задуматься о своей роли и своем значении, что же тогда говорить о наживном — о политике и всем прочем из этого ряда?
— Ну а о чем он хоть писал-то?
— Вот этот вопрос куда более уместен, Ид! Его книга была о терраформированной Венере, ставшей новой родиной для большого числа жителей перенаселенной Земли.
— Что значит это слово? — спросил я, на самом деле приблизительно догадываясь о значении упомянутого термина.
— Терраформирование — это когда определенные космические тела делают похожими на Землю. Насыщают кислородом, наполняют водой, изменяют в соответствии с требованиями человеческого организма температуру, давление и прочие физические и химические показатели. Все это для того, чтоб земной обитатель мог спокойно там существовать. Вот, в своем романе Помт допускал, что в XXII веке люди, достигшие высокого уровня развития, решили колонизировать космос. Первым серьезным шагом на этом поприще и стала Венера. Согласно его мнению, когда с изменениями условий на этой планете было покончено, около пятисот миллионов людей покинули Землю, дабы обрести приют в пределах ее переделанной соседки.