- С этим никто не спорит, - вежливо проговорил сидящий во главе стола Аргел. Его золотое одеяние, сменившее привычный чёрный камзол, на диво ему не шло, придавая лицу неприятный оттенок неочищенного воска. – Они будут наказаны как только их обнаружат.
- Разумеется, - Бальд скривился и попросил насмешливо: – Позволь закончить? Итак, дамы и господа, я требую избрания нового главы Совета. Возможно, в то время, когда Аргел встал во главе всех нас, он был лучшей кандидатурой, но времена изменились. Ведь для чего, по сути, мы были созданы? Для того, чтобы следить за людьми. Для того, чтобы направлять их и сдерживать – в случае необходимости. Не так ли, Маркос?
Тот кивнул медленно и, по всей видимости, до крайности неохотно:
- Так, по крайней мере, нам сказали.
Совет зашумел снова.
Здесь, в одном из самых древних зданий в городе, в высоком, украшенном до сих пор яркими изображениями зале, за резным каменным цилиндром, что служил столом, сидели девятнадцать вампиров. Не все они были самыми старшими из существующих, но каждый из них был достаточно стар. Формально, вампир не мог претендовать на место в Совете до своего второго пробуждения, однако на деле там не было никого, кто просыпался бы меньше пяти раз. Все они были одеты в ярко-голубые, шитые золотом одежды – все, за исключением главы Совета, носившего, напротив, золотой с голубой вышивкой наряд.
Их было девятнадцать – тех, кто составлял Совет и управлял самым странным городом на свете: семь женщин и двенадцать мужчин, принадлежавших к самым разным народам, расам и временам. Старейшим из них был Маркос, родившейся ещё в античной Греции, самым младшим – Рамиро, появившийся на свет в Толедо во времена торжества Реконкисты. Как поговаривали, он был схвачен когда-то самим Торквемадой, однако умудрился невероятным образом избежать инквизиторского костра. Был он на тот момент инициирован или ещё нет, не знал никто, но история эта придавала Рамиро романтически-героический ореол. Все они – как, впрочем, и большинство вампиров – были по-своему красивы и выглядели на самый разный возраст, и, по иронии, Аргел внешне казался самым младшим.
- Мир изменился, - продолжал Бальд, - и меняется всё быстрее и быстрее. Вы посмотрите, сколько стало людей! И посмотрите, что они делают с этим самым миром. Мы с нашим принципиальным невмешательством в их дела – которое, заметьте, противоречит изначальной цели нашего создания! – добьёмся того, что позволим им попросту уничтожить самый мир. Они уже и так недалеко от этого ушли! Нам следовало вмешаться давным-давно и не позволить им вообще создать подобную возможность. Впрочем, что сделано – того не воротишь… но нам необходимы перемены!
- И что ты предлагаешь? – насмешливо спросил в полной тишине Аргел.
- Я предлагаю начать влиять на их политику. Или политиков – не имеет значения. Не только на политиков – на учёных, на военных, на всех, кто имеет отношение к проблеме!
- Каким образом? – неприязненно усмехнулся Аргел.
- Ты забыл, как работать с человеческим сознанием? – удивлённо спросил Бальд.
Вокруг засмеялись.
- Это не так просто, как представляется тебе, - ответил Аргел.
- Лично я работы не боюсь, - Бальд насмешливо сощурился. – Но понимаю: ты устал. Так отдохни! – предложил он. – Ты так много сделал для Города, что заслужил право дальше жить так, как захочется.
- Это не тебе решать, - возразил Аргел. – Да и не мне. Не мы с тобой поставили меня на это место.
- Кто поставил – тех уж нет, - развёл руками Бальд под одобрительный гул части Совета – и Аргел понял, что его позиция вовсе не так прочна, как ему представлялось, и впервые задумался о том, что будет делать, если его сейчас попросту отстранят. Да, подобной процедуры не существовало: ни членов Совета, ни его Главу не выбирали. Но кто им сможет помешать её создать? Если тех, кто создал сам Совет, давно уже не существует?
Драться? Драться Аргел мог, но он не справится со всеми. Даже с половиной. Впрочем, это волновало его меньше, чем вопрос о том, может ли он в принципе допустить подобный прецедент. Решать поединком возникающие в Совете вопросы – стоит лишь начать, и власть быстро перейдёт к лучшим бойцам. Вот чего они добьются. Нет, такого допустить нельзя.
А ведь он всегда так тяготился властью! И так мечтал однажды передать её кому-то. Но сейчас он просто права не имел им уступать.
Однако имел он право или нет, но в конце концов ему пришлось – и из Совета Аргел вышел почти в смятении. Ни с кем не разговаривая по дороге, он вошёл в свой дом и, поднявшись по лестнице, сорвал с себя своё золотое одеяние и бросился в постель.