Твари «вырезали» практически весь экипаж «Клайда Томбо».
Смерть каждого из астронавтов была ужасной.
Принять смерть товарищей было невероятно трудно. За два года, проведённые на корабле, экипаж превратился в одну большую семью.
При одной мысли о том, что по коридорам «Клайда Томбо» бродят кровожадные монстры, Свена бросало в пот. Несколько раз в двери ударяли, заставляя его вздрагивать от испуга. Обрести спокойствие не помогал и газовый резак, который решил использовать в качестве оружия Свен.
В модуле он просидел почти сутки. Именно настолько хватило воздуха. Свен мог умереть от удушья или попытаться выбраться и, добравшись до ангара с эвакуационными ботами, покинуть корабль, прихватив с собой Танаку.
Стационарный резак пришлось оставить. Астронавт взял с собой большой гаечный ключ, который пошёл в дело почти сразу после того, как Свен покинул свой модуль. В коридоре было темно. С потолка, по которому проходили энергетические кабели и трубы коммуникаций, на Свена свалилась какая-то омерзительно воняющая многоногая дрянь. Её острые когти легко вспороли комбинезон Свена. Заорав, он отшвырнул от себя тварь, но та снова кинулась на астронавта. Ударом ключа он оглушил монстра и начал яростно колотить по нему. Он не мог остановиться даже тогда, когда существо превратилось в кроваво-костное месиво. Исступление являлось платой за страх…
Когда первый шок прошёл, Свен отшвырнул гаечный ключ и брезгливо вытер руки и лицо носовым платком.
Скоро выяснилось, что попасть на капитанский мостик он не сможет. Везде бушевали разросшиеся джунгли с кишащими в них мелкими и опасными гадами, которые, повредив электронную начинку, заблокировали путь к арсеналу.
И помочь японцу выбраться из отсека Свен не мог. Танака оказался в смертельной ловушке…
От отчаяния опускались руки, однако жажда жизни — свойство любого разумного существа — заставляла мозг усиленно искать выход. Свен быстро понял, что экипаж погиб из-за того, что поддался панике. Вместо того чтобы действовать, все хотели просто спрятаться.
Свен сделал несколько бесшумных шагов и остановился, обратившись в слух.
Наличие смертельной угрозы превратило его в специалиста по выживанию в экстремальных условиях. Иначе и быть не могло. Риск стать жертвой способствовал пробуждению родовой памяти. Астронавт даже подивился тому, как легко мозг извлёк из своих недр нужные данные.
Осознание близости врага гнало прочь всякий сон. За время пребывания в своём модуле он так и не сомкнул глаз. Как уснуть, когда рядом бродят твари?
Стараясь не прижиматься к переборкам и аккуратно переставляя ноги, Свен медленно приближался к намеченной цели. Шанс благополучно добраться до отсека был минимальным, но игнорировать его Свен не имел права. Космические аппараты не только могли унести Свена от корабля, но и связать с Землёй. А связь была необходима, потому что колыбели человеческой цивилизации грозила опасность. Жизненный потенциал Ксеноморфа оказался сверх меры велик. Если убитые астронавты так повлияли на генезис пришельца, то что будет, когда он доберётся до Земли?..
Каждый шаг стоил Свену сотен нервных клеток. Чересчур богатое воображение услужливо подсовывало мерзостные картинки, от которых к горлу подступала тошнота. Сотня метров до эвакуационных ботов превратилась в тысячу километров. Темнота, вытаскивая наружу потаённые страхи, словно насмехалась над ним.
Он думал, что если бы Ван Чжань уничтожил находку сразу, то никто бы не пострадал. Во всём виновата проклятая наука и дурацкое человеческое любопытство. Что дороже — человеческая жизнь или приподнятая завеса над одной из тайн?
Где-то вверху раздался подозрительный шум. Инстинкты сработали быстрее мозга. Свен резко отпрянул, сделав шаг назад. Из шахты воздухообеспечения, резко контрастируя с тьмой, показался фосфоресцирующий червь. Сканируя коридор, он не меньше вечности водил по сторонам голым концом, а затем нырнул обратно в тоннель.
Свен понял, что Ксеноморф экспериментировал со своими созданиями.
«Чёртов коридор! И когда же он закончится?»
Свен потерял всякое ощущение времени. Да и ориентироваться в чернильном мраке было почти невозможно.
Контроль над чувствами с каждым мгновением слабел.
Но он решил, что, пока бьётся сердце, будет сражаться. Если бы люди пасовали всякий раз, когда сталкивались с трудностями, то земная цивилизация не состоялась бы. Но человечество живо до сих пор.
Шум за спиной заставил Свена подпрыгнуть на месте и обернуться.
Будто керамическими палочками стучали по металлу, но это были вовсе не палочки…
Сердце астронавта сорвалось в пропасть. Свен бросился бежать.
А затем произошло то, что согласно законам Эдварда Мёрфи должно было рано или поздно случиться.
Мощный удар в грудь вышиб из лёгких весь воздух и бросил беглеца на пол. Из-за острой боли до Свена не сразу дошло, что он налетел на дверь ангара с эвакуационными ботами. Осознав радостную новость, Свен, игнорируя болевое раздражение, вскочил и с силой ударил по кнопке…
Механизм с автономной системой подачи энергии отпер двери.
Путь к спасению был открыт…
Вадим Громов
Взгляд
— Я говорил тебе, что ты необычная девушка? — Ричард остановился и привлёк к себе Лили, вдыхая манящий аромат её каштановых волос.
— Необычная в чём? — она игриво посмотрела на него и ответила на короткий поцелуй.
Звёзды отражались в воде, превращая небольшое озеро в изысканный ковёр, в котором танцевали, словно нанизанные на тонкие струны лунного света, светлячки далёких звёзд. Лёгкий вечерний ветерок пронёсся над парком, тревожа сонные верхушки деревьев и заставляя их отвечать на это прикосновение нежным шелестом и грациозным неподвижным танцем.
Ричард лёгким движением руки убрал непослушный локон с виска девушки и чуть задержался, наслаждаясь этим прикосновением.
— Сложно объяснить. Ты необычна во всём — во взгляде, весёлом, но в то же время глубоком и немного грустном, в улыбке, заставляющей мир играть новыми неповторимыми красками, в голосе, который легко может свести с ума и заставить потерять счёт времени, в смехе, который красивее всех песен птиц и любых звуков на этой земле. Ты необычна. И я люблю тебя.
Парк на долю секунды озарил яркий белый свет, исчезнувший так же быстро и внезапно, как и появился. По сияющему ковру озера всё так же пробегала едва заметная в лунном свете рябь, деревья всё так же неспешно переговаривались друг с другом на только им ведомые темы. Не замечая ничего вокруг, обнявшись, Ричард и Лили стояли на окраине городского парка. Ритм их сердец и тёплое дыхание в унисон позволяли вести диалог без слов.
— Пап, пап, смотри! — маленький Томми соскочил с кровати и подбежал к окну, его разбудил яркий всполох света на небе. — Смотри, там фея! — он боялся обернуться и потерять из вида то, что заставило его вскочить с тёплой постели посреди ночи.
Мужчина устало вздохнул и медленно подошёл к сыну. Обняв его за плечи, он окинул взглядом вид из окна — несколько низких домиков с уже выключенным светом, небольшой лес вдалеке, дорога, уходящая в ночь, и мигающий фонарь напротив. Небо было ясное — казалось, каждую звёздочку можно взять в руки и растопить, словно снежинку.
— Где? Покажи, — отец посмотрел на маленького сына.
— Ну вот, — надулся тот. — Ты пришёл, и она исчезла…
— Наверное, она не любит взрослых, — улыбнулся отец.
— Кто?
— Фея. Давай ложиться спать, уже поздно.
— А когда мама приедет? — спросил Томми, пока отец накрывал его одеялом.
— Завтра, малыш, завтра.
— Может, она тоже видела фею? — с надеждой в голосе спросил мальчик.
— Она у нас с тобой сама фея, добрая и ласковая…
Ричард и Лили смотрели на размытую дорожку, оставленную отражением луны в серебристой воде. Обнявшись, они наблюдали за танцем звёзд-светлячков на её поверхности. Казалось, ничто не могло нарушить их единство, единство двух любящих людей — ведь это чувство сильнее любых обстоятельств и шире любых расстояний. Оно связывает два сердца воедино и, словно родник, питает внутри каждого человека озеро жизни, без которого немыслима душа…