6
Я сложил мандарины в плетёную из коричнево-розового ивового прута корзинку и закрепил на верху оранжевой пирамиды пластиковую тёмно-зелёную елку, пахнущую отчего-то ванилью. Получилось красиво. "С таким подарком, пожалуй, не стыдно будет в гости придти". Только сейчас я вспомнил, что из двух тысяч долларов большая часть так и осталась неизрасходованной. Не считал (никогда не умел считать деньги - каждый раз сбивался и результат оттого каждый раз получался разный), но, похоже, всё ещё больше половины суммы распихано было скрученными комками по карманам пиджаков и курток. Вот, кстати, интересная мысль в голову пришла! Если лушенковские ребята тайно обыскивали мою квартиру (очень, очень может быть!), то именно эти пачки денег, невесть откуда взявшиеся у нищего надомника, вполне могли навести их на мысль, что не просто так я летал в далёкую, жаркую страну и не просто так вернулся оттуда. Вот только почему тогда сам Лушенков ничего о деньгах не сказал? Решил к стенке меня не прижимать раньше времени? И так понятно, что на свободе он оставил меня отнюдь не из-за альтруизма, по просто насадил (как ему показалось) на крючок, да и забросил наживку... Наудачу. Вдруг кто обо мне вспомнит? Впрочем, довольно о нём. Мерзкий тип и запах от него какой-то тошнотворный. И эта его привычка потной рукой проводить по волосам... Ни к чему сейчас ещё и об этом вспоминать. Тем более, что хозяин положения я, а не он. Так что можно и этот эпизод вычеркнуть. Просто вычеркнуть... В конце концов, я иду на праздник. Последний праздник в моей жизни. Будем встречать Новый год и провожать Землю. Это такой праздник - проводы Земли. В троллейбусе было немногим теплей, чем на улице. Даже снег не оставил нас в покое - залетал сквозь неплотно закрытые двери. С гулом троллейбус полз по необычно пустынным окраинным улицам, подслеповато подмаргивая тусклыми фарами, словно силясь разглядеть дорогу в неурочно сгустившихся ранних сумерках. - И дня сегодня почти не было, - сказала Катя. Она подышала на замёршее стекло и провела по нему ладонью. - Ничего не видно... - Время такое, - ответил я. - Сумрачное, снежное. Ничего не хочется делать. Просто переждать бы его как-нибудь... - Долго ждать придётся, - заметила Катя. - До весны. Впрочем, зимой ведь тоже бывают солнечные дни. - Плохо, - сказал я. - Плохо, что люди, как медведи, на зиму в спячку не ложатся. - А надо бы? - Неплохо. Лежишь себе в берлоге, спишь. Время идёт и дни всё теплее и теплее. Проснулся - и уже весна. Хорошо. - А вас ведь Игорь зовут? - спросила вдруг Катя, повернувшись ко мне. - Игорь, вы всё помните? Я ведь и в милиции с вами была... Старушка на переднем кресле покосилась на нас подозрительно и прошептала что-то нехорошее. - Не помню, - честно ответил я. - Я ведь не всё помню. Что в милиции было... А что там было? - Вы кричали, говорили о какой-то гадине, которая хочет вас погубить... Катя перешла на шёпот. - Игорь, что же с вами тогда случилось? "Если б знать!" - Ничего, - ответил я. - Ни... Знаете, Катя, это ведь... Впервые так со мной... - Что? Какой-то приступ? "Впервые кто-то спрашивает, что со мной происходит". - Нет, просто плохое настроение. Такое плохое - впервые. - Игорь, вы не обижайтесь, - сказала она, - но смотреть на вас было страшно. Лицо перекошенное... Старушка беспокойно зашевелилась. - ...Такая злоба в глазах. Невероятная, нечеловеческая. Катя посмотрела мне в глаза. Но что она могла увидеть в них теперь? Глаза были под цвет дня - серый, унылый лёд. И белёсые крупинки, похожие на нерастаявший снег. А вот её глаза были синие. Тёплого моря. В них была жизнь. - Но в них тогда движение было, - грустно заметила Катя. - А сейчас... - А сейчас я устал. Это лечение кого угодно вымотает. - Вам лекарства давали? - с беспокойством спросила Катя. - Катя, а может... "На задней площадке - выше поднимайтесь!" грозно прошипел динамик. Чёрт, я и не заметил, как троллейбус под завязку наполнился людьми. - Нам выходить скоро, - сказала Катя. - Давайте к выходу пойдём, а то потом придётся локтями себе дорогу прокладывать. - ...А, может, на "ты" перейдём? - закончил, наконец, я фразу. - Я - Артур. Помните, мы созванивались и договаривались о встрече? - Да... припоминаю. Я вытер руки полотенцем и бросил его в корзину для грязного белья. - Похоже, я вас разбудил? Смуглый, темноволосый, с раскосыми весёлыми глазами. В тёмно-сером (явно дорогом) костюме. И тонкий лимонный запах дорого парфюма. Энергичные, быстрые, уверенные жесты. Свежий утренний холод, волнами лёгкий запах мороза, запах чистого снега. Успешный, довольный, приклеивший ценник себе на лоб, досыта вскормленный миром, вынянченный Марой до смертной уверенности в себе. Такие люди вызывают раздражение. Их кожа кажется змеиной. Но этот человек отчего-то вызывал лишь симпатию. Не знаю, почему. Но сразу же стало понятно мне, что он очень, очень похож на меня. Не знаю... Вернее, теперь-то знаю, но тогда, в первые минуты нашей встречи я, конечно, не мог ещё определить, в чём же заключается это сходство. Я не мог понять, осознать его, я лишь чувствовал это. Возможно, как-то, по каким-то мелким, едва заметным признакам (быть может, по совсем не свойственному питомцам Мары фанатичному, с тенью лихорадки, блеску глаз) ощутил я (не понял, а именно ощутил), что это - лишь маска успешности, тонкий грим на его лице. А под гримом - другой он, совсем другой. И именно этот другой будет говорить со мной, отложив маску в сторону. - Вы ещё не завтракали? - спросил он. - Я мог бы подождать... - У меня утром нет аппетита. Не ем до двенадцати часов. - Вы... Он наморщил лоб, явно стараясь вспомнить какое-то слово. - ...Как это по-русски... Вы "сова"? По-русски... Стало быть, это не родной его язык. - Никогда не задумывался об этом. Но, видно, так оно и есть. "Сова". Днём сплю, ночью работаю. Я посмотрел мельком на часы. Восемь утра. Интересно, с чего это я пригласил его на встречу так рано? Да ещё и к себе домой? Совсем, совсем на меня не похоже. - Ну вот, мы и приехали, - сказала Катя. - Здесь ещё трамваи ходят, но на троллейбусе быстрее и без пересадок. - Катя, а почему ты про лекарства спросила с таким беспокойством? Она вздохнула. - Знаю я, как у нас могут вылечить... Просто испугалась, что вы... - Катя, мы на "ты" перешли, - напомнил я. - ...Можете сознание потерять, - закончила она фразу. - Ни за что! - решительно возразил я. - Прекрасно себя чувствую, и воздух такой морозный. Бодрит... "И блевать хочется" добавил я мысленно. - Игорь, а давайте я вас... тебя, - предложила Катя, - чаем угощу? Всё равно пришли уже почти, и как-то неловко... Вам опять по холоду добираться... - Здесь всё рядом, - ответил я. "Нет, неправильно сказал" подумал я. "Может решить, что это отказ