Добившись сравнительной чистоты, Юля заварила имбирный чай и разлила его по красивым высоким чашкам.
- У меня даже торт есть. Остатки роскоши. Пекла три дня назад, но есть торт одной крайне утомительно, пожаловалась она, - знаешь, я вот тут уже три недели почти ничего не им, плохо сплю, только стихи пишу, но они, как мне кажется, только подрывают мои силы. Когда он только уехал, мне стало даже проще. Нет тебе каких-то смутных надежд, любопытства, самолюбия. Нет так нет. Я ходила на выставки, прыгала на кровати. А потом – вдруг – это случилась так неожиданно, что я даже не успела подготовиться – меня накрыло такой волной, что я чуть было не потеряла сознание. Может, поначалу это был болевой шок, который выключил меня из розетки, но потом шок прошел и осталась одна фантомная боль. У меня как будто бы ампутировали часть души, как что-то материальное – руку или ногу. Я смотрю на то место, где должен быть человек, а его нет. Есть только воздух, который уже даже не пахнет им.
Она замолчала и сцепила руки в замок. Было видно, что говорить об этом ей было трудно, и все-таки со словами ее боль выходила, как желчь из зараженного организма. Игорь взял ее за руку. Его ладонь была большой и жесткой.
- И сейчас я просто выжимаю из себя стихи о нем, не в смысле – вымучиваю, а наоборот. Я, как свежевыстиранная простынь, еще полна воды и если меня скрутить в жгут, то стихи будут выливаться целыми тетрадями. Можно было бы забыться – так было бы проще. Но вдохновение ко мне всегда приходит на определенное время. Месяца на два после разрыва. Сколько я напишу в это время стихов – 5 или 88 – не имеет значения. Они все будут сильные, смелые – хорошего качества. Но как только это пройдет – то момент будет навсегда упущен, и я не смогу написать ничего приличного до тех пор пока не влюблюсь снова. А разбрасываться творчеством направо и налево – лишком расточительно. Я так не привыкла. Собирайся, пошли гулять.
Собираться, собственно, нужно было не ему, а ей. После недельного затворничества Юле потребовалось время, чтобы подготовиться к прогулке по центру. Она слишком любила Москву, чтобы показаться ей в неприглядном виде.
Пока они ехали на ее красной машине на такого же цвета площадь, Юля болтала без умолку, но все ее темы сводились к одному – к Саше. Ей было необходимо любить кого-то. Она словно боялась не израсходовать всю выпавшую на её долю любовь, умереть обладательницей золотых приисков, не оставив ни завещания, ни наследников.
Она понимала, что много говорит о себе и про себя, но ничего не могла сделать. Это была защитная функция организма - чтобы не перегреться от внутренних противоречий. Она говорила, и на неё снисходило спокойствие. Игорь слушал ее не перебивая, и она была благодарна ему за это поддерживающее молчание.
Она должна была догореть этим чувством. Она давно поняла, что чувства подобны свече, если они догорали до конца, то вместо них образовывалась небольшая струйка дыма, которая исчезала через несколько минут, но если ее тушили специально, то оставался небольшой огарок, который не хотелось, ни зажигать заново, ни выкидывать. Бесполезная вещь.
Чувства в Юле рождались стремительно и так же стремительно уносились прочь, оставив перламутровый свет на поверхности черничной души. Её было слишком много ей одной, ей было жизненно необходимо вынести себя на поверхность - найти благодарного слушателя, чтобы выговорить свои мысли. Она, как умирающий, брала первого, кто попадался ей под руку и сбивчиво, чтобы не упустить ни единой секунды, вываливала на него все то, что бурлило у неё внутри, чтобы непременно оставить после себя слепок своей личности.
Они долго гуляли по центру города, и Юля рассказывала удивительные истории о Шуховской башне, которая по планам должна была быть на 100 метров выше и не уступать по масштабности Эйфелевой, о привидениях, живших в главном здании Литературного института (я, конечно, сама не видела, но знающие люди говорят). Потом они ели разноцветные макаруны в кафе на пересечении Кузнецкого моста и Рождественки, и пили смузи в другом модном месте через улицу. Этот день был словно взят из сценария американского сериала, где главные герои не работают и не учатся, а только и ходят с одного мероприятия на другое.