— Тормози! — закричал он, но было поздно.
Водитель резко крутанул руль, пытаясь избежать столкновения. Машину занесло на обочину. В тот же момент от дрона отделился небольшой предмет и упал на капот.
Время замедлило свой бег. Максим увидел яркую вспышку, затем оглушительно грохнуло и он почувствовал, как его тело бросает вперед. Последнее, что он запомнил, — пронзительный крик Наташи...
А потом наступила темнота.
***
Боль. Всепоглощающая, пульсирующая боль. Она была первым, что почувствовал Максим, когда сознание начало возвращаться. Каждый вдох отдавался мучительной резью в груди, голова раскалывалась, а тело казалось чужим.
С огромным усилием он приоткрыл глаза. Размытое белое пятно перед ним постепенно обрело вид потолка. Больничного потолка.
— Он приходит в себя! Позовите доктора! — Прозвучал сбоку взволнованный голос.
Максим попытался повернуть голову, но резкая вспышка боли не дала этого сделать.
— Тише, не двигайся, — голос звучал ближе. Чья-то рука осторожно коснулась его плеча. — Ты в больнице. Все будет хорошо.
Максим собрался с силами и сквозь мутную пелену смог разглядеть склонившееся над ним лицо молодой медсестры с усталыми глазами.
— На... — попытался он произнести, но из пересохшего горла вырвался сдавленный хрип.
— Не пытайся говорить. Тебе нужно беречь силы.
Но Максим упрямо покачал головой.
— На-та-ша, — по слогам выдавил он.
Лицо медсестры изменилось, в глазах мелькнуло сочувствие.
— Девушка, которая была с тобой? Она жива. Но... в тяжелом состоянии.
Максим закрыл глаза. Жива. Это главное.
В палату вошел врач — седой мужчина с внимательным взглядом. Он быстро осмотрел Максима и проверил показания приборов.
— Молодой человек, вы нас напугали. Три дня без сознания. Но теперь, кажется, кризис миновал.
Три дня. Максим попытался осмыслить это. Три дня он был в беспамятстве, а Наташа все это время...
— Где... она?
Врач переглянулся с медсестрой.
— В реанимации. В стабильно тяжелом состоянии. Мы делаем все возможное.
— Хочу... видеть, — Максим попытался приподняться, но резкая боль пронзила все тело.
— Это невозможно. Вы сами в критическом состоянии. Множественные переломы ребер, разрыв селезенки, сотрясение мозга, внутреннее кровотечение... Вам нужен абсолютный покой.
Сознание снова начало уплывать, и он провалился в тяжелый, беспокойный сон.
***
Следующие дни слились для Максима в мучительную череду пробуждений и забытья. Боль то отступала под действием лекарств, то возвращалась с новой силой.
Каждый раз, приходя в сознание, он спрашивал о Наташе, но ответ всегда был одним и тем же: "Состояние стабильно тяжелое. Без изменений."
В один из таких моментов, проснувшись, Максим увидел у своей кровати Дорохова. Пожилой мужчина сидел в кресле и казался постаревшим на несколько лет. Лицо было осунувшимся и уставшим.
— Виталий Петрович.
Дорохов вздрогнул и повернулся к нему.
— Ты очнулся. Хорошо.
— Как... Наташа?
— Без изменений. Она в коме. Врачи... врачи не дают прогнозов.
Максим закрыл глаза, чувствуя, как к горлу подступают слезы.
— Это моя вина.
— Нет. Это моя вина. Я должен был обеспечить вашу безопасность. Должен был предвидеть, что Карелин не сдастся так просто.
Они помолчали.
— Сколько... я уже так лежу? — спросил Максим.
Дорохов посмотрел на него с каким-то сожалением во взгляде.
— Ты не знаешь? Максим, прошло три месяца.