— Да, мать вашу! Пустите, твари! — мысленно заорал я, мгновенно отбрасывая мысли о суициде. Покончить с собой, можно и куда менее мерзким образом.
Мои щупальца яростно замелькали, стремительно жаля любого подвернувшегося противника — все четыре! Со дна ущелья уже поднималась живая лестница: мокрицы смело забирались друг на друга, карабкаясь наверх. Первые атаковавшие меня мокрицы уже подохли от яда, но из-за застрявших в моём теле челюстей, так и остались на мне висеть. Проклятье!
Пользуясь этой недоработкой, личинки стремительно забирались по телам своих товарок наверх, уже вскоре облепив меня сплошным ковром. Я впервые в жизни, ощутил страх смерти в настолько густой смеси с брезгливостью и отвращением. Это сочетание в былые времена, вывернуло бы меня наизнанку, в лучшем случае. Сейчас, оно напрочь отрубило у меня сторонние мысли, превратив в машину для убийства.
Это ведь то, что находится в природе любого настоящего метаморфа, если подумать. Я целиком положился на инстинкты, и обернулся живым комком гнева.
Моё шарообразное тело резко ощетинилось множеством острых игл, буквально выстреливших из-под кожи. Они нанизали на себя брюшки наиболее неосторожных мокриц, впрыскивая в них летальную дозу яда. Однако едва ли это серьезно приблизило меня к победе. Дело в том, что я уже был покрыт сплошным ковром из личинок, бегавших по спинам своих сородичей, принявших основной удар. Под их весом, я стремительно опускался на дно, и вскоре был совсем погребен под шевелящейся массой. Они сбегались со всего ущелья, спрыгивали со стен и тут же, вылуплялись из ближайших икринок.
В какой-то момент я обнаружил, что расстался последовательно, с всеми своими щупальцами. Мерзкие мокрицы, буквально, перегрызли их пополам! Если и был наиболее подходящий момент для паники, то именно тогда он и наступил.
— Чертовы твари! — мысленно заорал я, вновь ощетинившись иглами со всех сторон, как морской ёж.
Новоизобретенное оружие показало себя более эффективным, если использовать именно так — резко вжимать иголки в тело, и вновь ими выстреливать во все стороны, как бешеная швейная машинка. Мне даже удавалось отцепить от себя тельца некоторых мокриц, буквально отрывая их челюсти от собственного тела.
Озлившись на непрекращающийся ливень противников, я инстинктивно сотворил новый тип ядовитой атаки, и окутался золотистым облаком. О, какая это была эйфория — увидеть сплошной ковер личинок, подыхающих ещё до того, как они успевали до меня добраться. Даже приятнее, чем обдать наглого таракана струей из дихлофоса.
Застрявшие в моем теле челюсти мокриц всё ещё саднили, и в совокупности это продолжало выводить меня из себя. Уж не знаю, в какой момент я до этого додумался, но я покрылся целым шевелящимся ковром из мельчайших щупалец, покрытых со всех сторон присосками. Коснувшись чужой плоти, они растворяли её и в считанные секунды превращали в питательную кашицу.
Ими то, я и принялся уничтожать ещё остающиеся на мне следы противника, в виде застрявших в теле челюстей. Теперь мы с врагом поменялись местами.
Слышите, мокрицы? Ваше место в пищевой цепочке — значительно ниже!
— Вот вам, мерзкие твари! — уже не скрывая собственного торжества, я заставил собственное тело взмыть на самый верх ущелья, яростно загребая вновь отращенными щупальцами. Если на дне ещё и остались живые мокрицы, добраться до меня они теперь уже, не могли. Победа!
Естественно, именно этот момент выбрал черный осьминог, чтобы атаковать меня со спины. Проклятье, ну что мне стоило отрастить ещё пару глаз, с тылу!?
В яростной, практически самоубийственной атаке, осьминог обхватил меня всеми своими отростками со спины, и со всей силы насадил на показавшийся в его рту острый шип.
— Мразь! — только и успел я мысленно выругаться, когда шип вошел в меня, практически на всю длину. Что ещё хуже, я чувствовал, что укол был непрост: по моему телу стремительно распространялись враждебные клетки, вызывая резкое онемение по всему телу.
— Яд! — тут же опомнился я, во внезапной вспышке озарения распознавая его природу.
Считай, тот же самый яд, что едва не отправил на тот свет Шуру — нервнопаралитический агент, блокирующий прохождение импульса по натриевому каналу клеточной мембраны. Ещё на Земле, Нора успела разработать против него противоядие (дающее ещё и, иммунитет), но в этом теле его, почему-то, не содержалось.
Ругаясь на чём свет стоит, я срочно синтезировал противоядие, пока осьминог буквально, живьем переваривал оказавшиеся у него во рту ткани. Несколько моих щупалец удачно ткнули его острыми, ядовитыми иглами. Я было, возликовал, но быстро осознал, что у мерзавца оказался к моему яду иммунитет. Такое встречалось, но очень нечасто. Зато, уж когда случалось, всегда жутко бесило.