- Ах! - сказал он с ажитацией в голосе. - Я расскажу вам подробно, хоть время и поджимает.
И с сумасшедшей симпатией скосил, на меня глаза и тут же обдал настолько же сумасшедшей злобой - впрочем, только на миг.
- Представьте. Мы, - от возбуждения он чуть не кричал. - Мы, нашедшие себя в той ненормальной жизни, которую ведет человечество. Нашедшие форму, в которой человеческое и звериное не мешают друг другу, помогают друг другу, наконец, создают друг для друга комфортные условия существования. И заметьте, это важно: существования не в одиночку, наперекор, постыдно и тайно, а в группе, в сообществе, в особого рода цивилизации. Ну, здесь сложно, но вы поверьте - это хорошая форма существования, о ней можно долго, но приходится спешить, вы сейчас узнаете почему. И представьте, нашедшие форму, нашедшие даже место, вот это вот, вот это самое, там, где есть раздолье бовицефалам, нашедшие, но обнаружившие, к своему ужасу, что место занято, и занято прочно, и не сгонишь, и не попросишь, и никуда не пожалуешься, потому что, видите ли, мы извращенцы, мы вне закона, нас следует отлавливать и куда следует отсылать. С надлежащей охраной.
Я внимательнейшим образом слушал, я вытянулся вперед, я даже истово кивал в знак понимания, но все равно, так трудно доходили до меня слова Фея. А ему нравилось, что его так слушают, он обставлял свою речь ужимками, отчаянной жестикуляцией и мимикой самой невероятной, сквозь фальцет проскальзывали порой басовые органные нотки, и это пугало.
- И вот - нас много, нам надо где-то жить. И не просто где-то, а именно в Эсперанце, в которой люди нормально жить не могут, которую наш террор, нелогичный и беспощадный, не способен уже спасти, именно в Эсперанце, нашей родине, единственном месте, которое должно принадлежать нам. Нас много - но мы слабы, потому что человек весит много меньше бовицефала и, превратившись в бовицефала, он бывает предельно слаб, в нем нет совершенно ни силы, ни ярости, той чисто бовицефальей ярости, ради которой все и затевалось. Ярость, впрочем, есть, но ее хватает на сущую ерунду, а на дело такая ярость не годна.
- На какое дело?
- На то самое. - Фей хитро подмигнул мне. - На то самое дело, я же вам говорю. А-а, вы не понимаете, вы боитесь понять. Так я скажу, слушайте! На взятие Эсперанцы, на эсперацию Окупанцы, я хочу сказать, на оккупацию, да-да, на оккупацию Эсперанцы, на ее бо-вице-фа-ли-за-цию - это единственный путь. На штурм!
- На штурм! На штурм! - боевито подхватили цветастые из зрительских кресел.
- На немедленный штурм! - диким стальным голосом заорал Фей, донельзя противно искривив физиономию, особенно рот.
- На немедленный штурм! - подхватили все хором. Даже мне захотелось крикнуть, но, конечно, я промолчал.
- У нас есть все! - с мольбой обратился ко мне Фей. - У нас есть силы поднять силы, у нас есть возможности расширить возможности - нам необходим только лидер. И даже лидер у нас имеется! Вот он - ваш покорный слуга.
Гримасой на лице я выразил осуждение всему, что творилось вокруг, в особенности тому, что говорилось. Но послушаем дальше, сказал я себе. Они замышляют зло, что ж, послушаем дальше. Иисусик помощи у меня просил, вдруг я действительно могу оказать помощь.
- Вот вы не верите, - продолжал тем временем Фей. - Вот вы говорите себе, эге-е-е-е, куда его занесло, наполеончика этого. Лидером себя называет. Ведь правда? Ведь правда же?
- Говорите, - процедил я сквозь зубы. - Вы говорите пока, я слушаю.
- Отменно вам благодарен! - отчеканил Фей и скорчил преотвратную мину, и локти вздел, и каблуками прищелкнул. - И я вам на это скажу: мне нравится быть лидером, у меня получается быть лидером, я очень жалею, что столько жизни потратил, даже и не помышляя быть лидером, а все на побегушках или особо от всех. Я рожден лидером быть. Но! И тут я делаю ударение, акцентацию, я фигуру речи своей фокусирую на коротеньком слове но! Я лидер среди людей. Я им говорю, они меня слушают. Я их убеждаю, и они меняют свои убеждения в ту сторону, в какую угодно мне. Я зову их, и они покорно... нет - с энтузиазмом идут за мной. Но все это среди людей. А как бовицефал я никто. Я серая личность, я винтик, я голодный и слабый член голодной и слабой стаи. Мне нужен город, чтобы я не страдал, мне нужно взять его не только силой, не только хитростью, но и яростью, а ярость спит, ее хватает только на то, чтобы огрызаться на корневых мух знаете, такие?
Он сделал паузу, глубоко вздохнул, огляделся набычившись, уставился на меня.
- Нам. Нужен. Лидер. Бовицефалов.
- И вы хотите сказать, что...
- И я хочу сказать, что! Я хочу сказать, что среди немногих, отвечающих нашим требованиям, вы подходите наилучшим образом. Мы ваши данные изучали. Вы куафер. Вы умеете многое. Кроме того, ваша психическая архитектура...
- Но послушайте, я куафер среди куаферов самый обыкновенный. Что вы такое плетете, какая архитектура?
- Она не у людей проявляется, у бовицефалов. Мы знаем, у нас есть возможности проверить, нас не так уж и мало, вы увидите, когда мы пойдем брать город. Вы получите удовольствие. Вместе с нами, бок о бок, шкура о шкуру...
От возмущения я застонал. Пора, подумал я, информация получена, время действий настало. Я произнес - гневно и твердо:
- Вы совсем лишились ума, Эрих Фей. Неужели вы хоть секунду надеялись на мой ответ. Конечно же, нет! Все! - Я встал. - Я ухожу!
- Сядьте, шалун вы этакий, - с укоризной сказал мне Фей. - Никто вашего согласия и не спрашивает, опять вы не поняли ничего. Сядьте.
Я сел.
- Я у вас никакого согласия не прошу, дорогой мой Хлодомир. Мне не нужно ваше согласие. Я ввожу вас в курс дела, в курс, так сказать, ваших обязанностей, чтобы вам легче было определиться. Я бы вас подготавливал и подольше, да времени нет. Вот-вот принесут первое блюдо. Проголодались, наверное?