Итак, на первом этапе человеческое сознание приобретает способность включать внешние и внутренние события в некую внутреннюю пространственно-временную структуру. Последняя возникает, в результате интериоризации предметных действий, ощущений и переживаний. Поэтому она есть слепок, быть может, весьма оригинальный с окружающего мира.
Можно предположить, что формируемая структура уникальна для всех индивидов, во всяком случае, существенно совпадает у различных представителей человеческого рода. Но если структура сознания у людей одинакова, то этого нельзя сказать о силе сознания, имея в виду способность разных субъектов к глубине осознания внутренних и внешних сигналов.
Несомненно, важным представляется вопрос относительно выражения сознательных актов. Постараемся сформулировать ответ на него по возможности более широко. Для этого прибегнем к методу из математики, когда при необходимости охарактеризовать определенное множество объектов оно представляется в виде формального языка, слова которого суть его элементы.
Различные формы сознательной деятельности аналогично могут рассматриваться, как слова некоторого языка. Пример тому вербальные мыслеформы. Осознанные действия также представляют собой фразы - уже на языке действий, так как сознательные действия далеко не произвольны, а подчиняются определенным правилам и являются экстериоризацией мыслей. Следовательно, сознательная деятельность не отделима от языкового выражения. Но язык здесь понимается существенно шире, чем естественный язык общения. Он включает такие базисные понятия, как эмоциональные состояния, визуальные образы, разнообразные возгласы и т.п., а также совершаемые действия: бежать, идти, убегать от врага и т.п.
Подчеркнем постоянное увеличение выразительной возможности этого языка, происходящее одновременно с развитием субъекта. Вначале он конструирует фразы, описывающие реальные предметы и действия с ними, а затем использует идеальные объекты, представляющие собой содержания сознания. Начало второго этапа совпадает с появлением способности субъекта к обобщениям. Вслед за этим происходит окончательная формализация рассуждений, в результате чего оформляются способность рассуждать вне зависимости от того к какой предметной области принадлежат рассматриваемые объекты. Это могут быть, в том числе и собственные мысли.
Когда человек оперирует конкретными предметами и собственными переживаниями, которые непосредственно связаны с ними, необходимость в аппарате обобщения не возникает. Способность к обобщению актуализируется по мере возникновения необходимости оперировать сознательными конструкциями, которые непосредственно здесь и сейчас не наблюдаются.
Пример. Аналогия этому просматривается в формальной арифметике, где доказано, что при доказательстве утверждений, которые не содержат переменных, а лишь константы (т.е. числа), можно обойтись без индукционных рассуждений. Числа здесь выступают в роли конкретных объектов, переменные – обобщений. Поэтому для подтверждения некоторого факта, касающегося конкретных объектов, нет необходимости подниматься до уровня обобщения. Необходима простая проверка.
Если нет необходимости обосновывать утверждение, которое относится к целому классу объектов, необходимости в обобщении нет. Но если нет необходимости в определенном психическом аппарате, то он не развивается. Обобщение, как форма рассуждения, возникает с появлением необходимости в нем, что вызывается переходом на следующий уровень рассуждений, от предметного к идеальному.
Сформулировать аналогичную гипотезу о языке бессознательного мы не можем. Бессознательное проявляется не только в виде идей, мыслей, образов или чувств т.е. знаков, которые затем могут осознаваться. Например, его инстинктивная составляющая проявляется в виде неосознаваемого настроения или влечения, смутного ощущения, многозначных ассоциаций и т.п. Вне сферы инстинктов и влечений бессознательное сугубо символично. Проявляясь в виде символов, оно не поддается однозначной интерпретации, а вызывают ассоциации, обуславливающие тот или иной эмоциональный фон. Поэтому говорить о языковом проявлении бессознательного не приходится, мы не можем говорить даже о его пространственно-временном выражении.