Хозяйка, показав бригадиру на это место, с невозмутимым видом сказала:
— Вот здесь можете поставить кровать.
Но её хитро блестевшие глаза потешались над бригадиром.
— Анфиса Зиновьевна, здесь можно постелить пару тулупов и тогда тут трое поместятся, не то что один.
— Шесть человек в одной комнате. А ты подумал, чем мои дети дышать будут? Или одного или никого, — отрезала Анфиса и рукой махнула, как отрубила.
— Ну, одного, так одного, — сказал бригадир, и повернувшись к Саше добавил:
— Пойдём со мной к завхозу, я для тебя раскладушку выпишу.
— Не надо никуда ходить, — сказала Анфиса, — у меня есть раскладушка. В чулане стоит. Пойдёмте, поможете мне вытащить её.
Вскоре, общими усилиями, раскладушку достали. Она была в весьма приличном состоянии. Не работал только регулятор наклона изголовья. Саша просто откинул его на максимум и закрепил куском проволоки, а сверху хотел обмотать бинтом. Увидев такое расточительство, хозяйка всплеснула руками:
— Подожди, мальчик, я тебе тряпочку дам, не переводи бинт на ерунду.
— Меня Саша зовут, — сказал Саша.
— А меня Анфиса, — тоже представилась хозяйка.
— Ну, я гляжу, вы поладите друг с другом, — сказал бригадир, — Анфиса, проводи-ка меня.
Они вышли в сени, плотно прикрыв за собой дверь, но Саша через созданный им из любопытства портальный канал прекрасно расслышал весь их короткий разговор.
— Ты, это, учти, Анфиса, этому парню всего 16 лет. Если что сама понимаешь, не маленькая.
— Ну, спасибо, Захар, удружил. Я тебе это припомню. Вали отсюда.
Послышался смешок бригадира и шлепок полотенца, который держала в руках Анфиса. Хлопнула, закрываясь входная дверь, и в дом вернулась хозяйка.
— Где твои вещи? — спросила она Сашу.
— На чердаке остались, — ответил Саша.
— На каком чердаке?
— Я не знаю, как вы называете это строение, недалеко от столовой. Сарай или конюшня, а может быть коровник.
— Дровяник это, — ответила Анфиса. — По крайней мере, по бумагам оно под таким названием проходит.
— В баню пойду, заодно и вещи заберу, — сказал Саша.
— Зачем ты куда-то пойдёшь? Сегодня же суббота, банный день. У меня баня готовая, протопленная, воды я натаскала, на всех хватит. Сейчас пойду, сначала детей помою, потом ты можешь идти, а я уж последняя схожу. Пока я детей мою, ты за вещами сходить можешь.
— А у вас радио есть? — спросил Саша. — А то мы живём тут у вас, как Робинзон на необитаемом острове, что в мире творится не знаем.
— Радио есть, а радиоприёмник сломался. Может быть ты сможешь починить? — с надеждой посмотрела она на Сашу.
— Я попробую, несите.
Анфиса вышла в сени и минут пять её не было. Саша между тем проверил диагностом состояние здоровья Анфисы и её детей. Слава богу, все были здоровы. Ни у кого никаких отклонений. Если не считать у хозяйки несколько плохо залеченных зубов и один косой зуб. Саша приготовил программу исцеления её зубов и исправления прикуса, чтобы косой клычок занял своё место и когда Анфиса вернулась с радиоприёмником в руках, Саша сразу же активировал заклинание.
— А тебе в самом деле 16 лет? — спросила она его. — Выглядишь ты старше.
— Через две недели 17 стукнет, — ответил Саша, забирая у неё приёмник и насмешливо глядя на неё сверху вниз, поскольку был на голову выше.
Анфиса ни капельки не смутившись, не отвела глаз, продолжая рассматривать его, как редкое чудо, заглянувшее к ней в дом. Потом, как-то по-особенному изогнувшись как кошка, повернулась и покачивая бёдрами вышла из комнаты со словами:
— Ну, я пошла детей мыть, а ты, если пойдёшь за своими вещами, калитку во двор за собой прикрой на щеколду.
Анфиса ушла, и Саша переключился на радиоприёмник. Достал заднюю стенку, вся его внутренность была покрыта толстым слоем пыли. Саша запустил заклинание очистки с устранением пыли и грязи, убирая её через специальный портал, выходящий в овраг на краю картофельного поля, которое они убирали.
Кстати говоря, туда же Саша переместил содержимое общественного туалета около столовой. Вонь там до этого стояла несусветная. А в овражке Саша приготовил просторную отхожую яму на глубине пяти метров, закрытую сверху трёхметровым слоем земли. После очистки туалета, Саша отмыл его со всех сторон и удалил запах, намертво въевшийся, казалось бы, в доски строения.