Дуя и разминая сплющенную руку.
Ты хочешь окунуть руку в мою кровь и показать народу? Ха, зачем завоевывать доверие двадцать лет, когда можно взять его одним ударом. А я спас тебя, спас от петли твою жену…
ПОРФИРИЙ. Ты всегда умел делать зло под видом благодеяний.
СТЕПАН. Бра-ат! Целый мир лежал в твоих ладонях… его сокровища, его женщины, его благословенные озера. Ты не захотел, пусть!.. А там могла быть и твоя половина.
ПОРФИРИЙ. Я ударю тебя.
СТЕПАН. Я ничего тебе не предлагаю: поздно… (Другим тоном.) Завтра я уезжаю туда. Квартира остается за мною. Временно ты мог бы поселиться здесь. Ты все еще ее любишь… (Заметив резкое движение Порфирия.) Я имел в виду… твою дочь. Возьми все, но деньги!.. куда ты дел мои гроши, мою мечту, мои бессонные ночи, Порфирий?
ПОРФИРИЙ молчит, улыбаясь.
Ты уже решил, я вижу…Ты прошел страшную жизнь, но сохранил в себе великодушие Сыроварова. Ты дал распоряжение перед отъездом?.. Они целы?
ПОРФИРИЙ утвердительно склоняет голову.
Спасибо. Я тебе поцелую руку. Дай, дай…
Внезапно падает газета. Дверь отошла и снова стала на место, движимая снаружи чьей-то рукой. СТЕПАН бежит, распахивает дверь. Из коридорчика, теснясь друг к другу, смотрят — ЛИЗАВЕТА, САРПИОН, ИВАН — еще с гармонью на плече, ЗИНОЧКА и какой-то резвый старичок с почтенной бородой и в толстовке. Весь сжавшись, ПОРФИРИЙ отходит в сторону.
ЛИЗАВЕТА. Орешь тут, а там Поташов к Марфе приехал.
Заглядывая в сторону.
С кем это ты там?
Косясь на незнакомого человека, они поочередно вступают в комнату. Опустив голову, ПОРФИРИЙ вертит картуз в руках.
СТЕПАН. Вот, гость родной к нам заявился. Прощенный! Иззяб, изголодался… Смотри, тетя Лиза, какой стал!
ЛИЗАВЕТА делает шаг к Порфирию, слабо вскрикивает и пятится, цепляясь за мебель.
СТЕПАН. Успокойся, тетя Лиза, успокойся!
ЛИЗАВЕТА(наугад отмахиваясь левой рукой). Уйди ты от греха, Степка… (Начав тоном тихого причитанья.) Вот он, батюшки, весь тут, живенький, налетался. Нажрался мертвых костей да братского мяса… Что-ж ты, коршун, вострый клюв свой опустил?… Глядите, люди разные, глядите на него, на изверга. Беги, Зинка, улицу кличь сюда. Он Марфу старухой сделал, Зойку чуть не убил… и нас-то всех собою, как удавкой, оммотал!
СТЕПАН незаметно уходит. Картуз выскользнул из руки Порфирия, он не смеет его поднять. ИВАН протянул ЛИЗАВЕТЕ стакан воды, ее зубы стучат о стекло.
ИВАН. Мамань, не волнуйся. Вспомни, мамань… тебе теперь вредно волноваться!
ЛИЗАВЕТА. Глаз-то где посеял, окривел… Небось, в кабаке по пьяному делу вышибли!.. Он там с девками котует по заграницам, а мы срам за него, смолы чернее, пьем. Верка-то уж пила-пила, да и захлебнулась… (Шаря вокруг себя, чуть не плача.) Эх, стервец… нету у меня под рукой-то ничего!
ПОРФИРИЙ искоса смотрит на портрет черноглазой женщины и неуверенно приподнимает руку. Тем временем почтенный старичок, добравшись до порфирьева картуза, всесторонне изучает его в уголке.
ИВАН. Объяснить желает.
САРПИОН. Отступи, мамань, дай ему дух-то перевести!
ЛИЗАВЕТА. Иной язык бы откусил, а у него слова еще шевелятся. Садитеся, все садитеся! Сейчас он вам словцо свое подарит…
И как зачарованные, некоторые садятся куда придется.
ПОРФИРИЙ(тихо). Тетя Лиза!.. Я уже от смерти моей хлебнул глоток. Мне горячей от тебя не станет… Скажите только, мамаша-то жива?
ЛИЗАВЕТА. Загрыз ты ее, упырь. Померла твоя родная мать. А все ждала сыночка, ночью в поле зимнее ходила, кликала… на дорогах почтальонов останавливала. (Зиночке.) Тут она, на Алексея, с первой водой и сковырнулась. Как доила корову, так лицом в бадейку и ткнулась!
ПОРФИРИЙ. Все думал: вернусь в избу к ней. Все кончено, скажу. Все похоронено. Налейте штец, мамаша!.. Можно, сяду я?
Они молчат, и сесть он не решается.
ЛИЗАВЕТА. Уж вольно б отец-то банкир, аль заводчик был. Мозлы-то, бывало, с мороза да воды потрескаются… маслом зальет и опреет на угольях, расправляет. А каждую кроху на учебу твою да степашкину копил: люди будут. Вот и выучил сынка! Кончил курс своей науки, сдал экзамен в палачи… (Сквозь слезы, уже сидя.) Дай мне еще водицы, Зиночка… (Зиночка подает воды.) И Верунька тоже: портяночки Порфише чистенькие, чтоб ножки не натер. (Грозя пальцем.) Ангелов у бога отродясь не бывало таких!.. Вот он и вырос: эва гладкий стоит.
ИВАН. Не больно он гладкий-то, мамань,
САРПИОН. Тощой! Видать, не шибко тебя хозяева твои кормили.
ЛИЗАВЕТА. Чины-то какие выслужил?.. Фельмаршал ты теперь, аль балалаечник, аль просто так, дерьмо в канавке?
ПОЧТЕННЫЙ СТАРИЧОК. Кто ж они могут быть? Обыкновенное ничто-с!
ЛИЗАВЕТА(только тут заметив его). А ты откуда такой? Почто в зверинец-то притащился?
ПОЧТЕННЫЙ СТАРИЧОК. Соседи мы. Тут за стеной проживаем. Больна у меня старушка-то. А как прослышала, что к Катерине Андреевне беглый муж возвратился, затряслась вся и говорит мне, старушка-то… Ступай, Петя, взгляни глазком…
ЛИЗАВЕТА. Да чтоб… (Махнув рукою.) Сунь ты его куда-нибудь, Ванюша!
ИВАН. Выметайтеся, гражданин. А то я, этта, бороды вам поубавлю.
Старичок быстро уходит. ЛИЗАВЕТА устала от гнева.
ЛИЗАВЕТА. Хватит с нас, повидалися. Ступай и ты.
Подняв картуз, ПОРФИРИЙ медленно идет к выходу.
ПОРФИРИЙ. Верь, тетя Лиза, выгод я себе не искал.
Никто не смотрит ему вслед, но все видят его широкую сутулую спину. Вот он ушел совсем. ЛИЗАВЕТА срывается с места.
ЛИЗАВЕТА(вдогонку). Сыми плиту-то с матери. Обыми, приласкай ее, сыночек… Она обмирала по тебе, по стервеце!
Длительная пауза.
ЛИЗАВЕТА(Ивану). Ездил насчет механика-то?
ИВАН. Я, мамань, у ихнего дворника справлялся. Пришлось сунуть трешечку.
ЛИЗАВЕТА. Привыкли сорить, обчественные! А на трешечку-то сутки лошадь в деле прокормишь. Жулик, небось?
А сама посмотрела на дверь, и все туда посмотрели за нею.