СТЕПАН. Жена доплатит вам, если я запоздаю на неделю.
ЛОПОТУХИН. Не скупись, проповедник!.. И привезешь мне халат турецкий с лиловыми кистями. Запиши!… Во-вторых, бинокль, большой.
СТЕПАН. Бинокль-то вам зачем, Никон Васильевич?
ЛОПОТУХИН. В окна люблю по ночам глядеть. Такие спектакли бывают… х-ха! Ну, и Вальке… чулочки. Мало ценишь меня. (Оглянувшись.) У Карякиной-то сын взят. И знаешь, как это я его ухитрился?..
СТЕПАН молчит.
Письмо ему послал. Такое. Кому надо, те прочтут. А места подо всеми склизкие… Поинтересуйся, идол, смысл-то в этом какой!
СТЕПАН. Мне это совсем не интересно, Никон Васильевич!
ЛОПОТУХИН. Домичек ее наискосок стоит. Зашел давеча — одна сидит, седая, растрепанная. Ну, обрадовалась мне. Я, кричит, отомщу им. Я ничего не скажу им про Сыроварова. Смекаешь теперь? (И, посмеявшись, он наливает себе в стакан.)
СТЕПАН. А подлые вы вещи творите… если только не выдумываете их в пьяном виде, Лопотухин.
Отодвинув стакан, ЛОПОТУХИН смеется и так же внезапно умолкает.
Что будет, если они узнают о ваших проделках?
ЛОПОТУХИН. Ну, все врешь… откуда им узнать?
СТЕПАН. От вас и узнают, Лопотухин, треплетесь не в меру. А каждая дверь — это большое ухо. (Жестко.) А если не вы, так я. Грехи мои невелики. Возможно, я и покаюсь в них еще до отъезда. Слишком противно мне видеть ваше толстое лицо, Никон Васильевич.
ЛОПОТУХИН(отмахиваясь руками). Ну, ну… А меня куда?
СТЕПАН. С вами будет другой разговор. Вы бывший учитель гимназии. (Все повышая голос.) Вы обучали дворянских недорослей, которые потом шли с винтовкой против нас. Они поступали к вам детьми, а выходили юнкерами… Все. Теперь убирайтесь, Лопотухин!
ЛОПОТУХИН. Извини, Степан Петрович, если… старик я.
КАТЕРИНА(войдя). Марфа Касьяновна сейчас придет.
ЛОПОТУХИН(все еще держась за сердце). Напутал-то как, шутник… даже сердце упало. (Катерине, которая подняла с полу яйцо.) Это я нашалил, извините, Катерина Андреевна.
СТЕПАН. Я уже сказал: до свиданья, Никон Васильевич.
ЛОПОТУХИН(Катерине). Глядите на него… это великий артист. Какая слава ждет его там. Он еще себя покажет в натуральную величину!
СТЕПАН молча выкидывает его шапку в прихожую. ЛОПОТУХИН уходит.
КАТЕРИНА. Ты не слишком вольно с ним?
СТЕПАН. Эта скрипка требует железного смычка. Марфу подготовила?
КАТЕРИНА. Я только намекнула ей, что, может быть, Поташов приедет в город. Она заволновалась и… Какая это красивая старуха, Степан!
СТЕПАН делает знак, чтобы она замолчала. ЗИНОЧКА вводит МАРФУ. СТЕПАН достал из портфеля коробку конфет.
СТЕПАН. Любимых твоих, кофейных, принес тебе, Касьяновна.
МАРФА. Балуешь ты меня, Степушка. Не слыхать тебя давно. На заводе-то управляешься?
СТЕПАН. Сто четыре, Касьяновна, и досрочно. (Ведя ее к креслу.) Уж посиди с нами, соскучился.
По его знаку КАТЕРИНА подает ему шаль. Он заботливо укрывает ею плечи Марфы.
МАРФА. Что вы меня, право, как дворянскую собачонку, все в суконце кутаете.
СТЕПАН(про шаль). Отличный товар делали. И где ты такую достала, Касьяновна?
МАРФА. Где! Нашла. В лесу на дереве висела.
ЗИНОЧКА(с табуретки, закрывая печные вьюшки). Это все Поташов ей. То, бывало, апельсинов сотенку, то миндалю ящик из Ташкента прислал. А то, вот, шаль.
МАРФА улыбается, незрячими глазами уставясь перед собою.
КАТЕРИНА. Не грех бы ему и навестить вас по старой памяти.
ЗИНОЧКА. Он из ссылки-то заграницу уехал, она на фабрике народ поднимала. Потом сразу Фрунзе его к себе позвал. В восемнадцатом на Тихорецкой поездами встренулись. Мы подарки наших, ивановских, отвозили. Постояли секундочку. «Что, Данилыч?» — «Да ничего, Марфинька…» А уж звонки, и в бока толкают. «Тьфу, береги-ись!» Только и было ихней свиданки.
МАРФА. Другого-то разговору нет у вас?
ЗИНОЧКА. Так и покружились в карусели. Видно, а не догонишь.
СТЕПАН. Могли и вместе кружиться. Партия приняла бы в расчет… вашу дружбу.
ЗИНОЧКА. Он ли ее не искал. Мы его со следу сбили, прятались мы (показывая на глаза). Она в ту пору… заболела немножко.
МАРФА(иронически). И все-то ты знаешь, Зиночка, во всем разбираешься
СТЕПАН. Кстати, этого Поташова не Андрей Данилычем звали?
МАРФА насторожилась.
Я к тому — не тот ли это Поташов, что в город к нам приехал.
МАРФА (еле слышно). Давно он приехал-то?
СТЕПАН. Да уж несколько дней. Дела у него какие-то… Ну, спать пора. Завтра у меня совещание с утра.
Но он не уходит, он пристально смотрит на Марфу, он ждет.
МАРФА. Ты ступай пока, Зиночка, кровати приготовь.
ЗИНОЧКА уходит.
МАРФА (не зная с чего начать). О чем это я попросить тебя собралась, Степушка?.. Да! Достал бы ты полсапожки Зиночке. Обтрепалась она со мною.
СТЕПАН. Завтра же достану. (Катерине.) Напомни с утра.
МАРФА. Степушка… и неловко мне, а надо бы Поташова-то позвать. Старики мы, к земле клонимся.
КАТЕРИНА. Но как это сделать? Зовите его завтра на елку. Что же ты молчишь, Степан?
СТЕПАН. Не уверен, поедет ли. У большого человека время всегда маленькое.
МАРФА (усмехнувшись). Это Данилыч-то не поедет?
СТЕПАН. Тогда позвони ему сама. Он остановился… (Листая записную книжку.) Думаю, с заседания он уже вернулся… Вот! Гостиница «Красная Фантазия», номер сорок два.
КАТЕРИНА заранее выдвигает столик с аппаратом. СТЕПАН помогает МАРФЕ добраться до стула.
Здесь не оступись, Касьяновна.
МАРФА (положив руку па рычаг). Только уходите, все уходите. Сейчас я его попугаю. Сорок два, не забыть…
СЫРОВАРОВЫ уходят, но СТЕПАН тотчас бесшумно возвращается и становится у телефонной розетки. Напрасно КАТЕРИНА жестами зовет его назад.
МАРФА (в трубку). Фантазию дайте. Уж не знаю, как вы ее теперь покрасили. Сорок два, соедините. Это сорок два? Мне Поташова нужно. Это вы, Андрей Данилович? Здравствуйте. А с вами говорит молодая красивая женщина. Не серчай, Данилыч, это Марфа говорит. Ну да, живая… Не разбудила я тебя? (Смеясь.) Не-ет, старенькая стала, меня уж на колесиках катают. (Стуча по рычагу.) Данилыч, Данилыч… не слыхать тебя… Куда же ты пропал, Данилыч? А-а, закуривал. А приезжай, посмотришь. Да хоть завтра, новый год встречать. Ты запиши. Пушкинская, десять. Живу я теперь на хлебах у племянника моего…