СТЕПАН выдергивает вилку из розетки. МАРФА не замечает.
…у Степана Сыроварова. Сестры Верки сын. Данилыч, да где же ты, Данилыч?
Выжидая, когда Поташов снова вернется, она кладет трубку на столик. СТЕПАН неслышно перекладывает ее на рычаг. МАРФА наощупь ищет трубку и находит ее на аппарате.
Кто тут? Кто тут был?.. Кто это со старухой шутит?
Она встает, движется на Степана, выставив руки перед собою. СТЕПАН пятится и скрывается из комнаты. Руки МАРФЫ скользят по стене и плюшу занавески. Падает и разбивается горшок с цветком.
Глаза мои… Что же вы, глаза мои, не видите!
ЗИНОЧКА вошла с ворохом мороженого белья.
ЗИНОЧКА. С кем ты тут, Марфинька? (Про осколки.) В кого это кидалась-то?
МАРФА. И сама не знаю, в кого. Холод-то от тебя идет…
ЗИНОЧКА (сложив белье на стол). За бельем на чердак я бегала.
МАРФА. А!.. Что на дворе-то?
ЗИНОЧКА. Метель, Марфинька. Зима приплясывает.
МАРФА. Слыхала?.. Данилыч завтра к нам приедет.
ЗИНОЧКА. И ни к чему. Только сердце бередить. Все вы такие: три сестры, три ветра.
МАРФА. Не ворчи. Повидаемся, потом все по-твоему будет. (Положив ей руки на плечи.) Повела бы ты меня, Зиночка, куда-нибудь в снег… на незнакомую улицу погулять!
ЗИНОЧКА (отряхнув с себя ее руки). Что ты, Чапай, что ли? Уж все старушки спят.
МАРФА. Платье мне на завтра самое черное, какое найдется, из укладки достань. И косынку веркину, праздничную…
ЗИНОЧКА ушла. Вошла КАТЕРИНА.
Да пораньше завтра разбуди. Нафталин-то проветрить надо.
КАТЕРИНА. Она ушла. Вам что-нибудь нужно, Марфа Касьяновна?
МАРФА (просительно). Дай мне руку твою… Будь зеркальцем моим сегодня. Скажи… страшная я стала, Катюша?
КАТЕРИНА. Вы молодая. Вы всех нас моложе. Только голова у вас седая.
МАРФА. Уж побалуй меня еще немножко. А глаза мои… какие?
КАТЕРИНА. Прозрачные они у вас. Как небо в реке.
МАРФА. А как враги-то этих глаз боялись. Ну, доброго сна тебе. Пусть счастье тебе приснится, несчастная моя. (Она уходит, с порога мельком.) Давеча, я у телефона была, ты за книгами что ль заходила?
КАТЕРИНА (не в силах солгать). Это… не я заходила, Марфа Касьяновна.
МАРФА кивает и уходит. КАТЕРИНА отводит рукою занавеску.
Иди, она ушла, Степан.
Вошел Степан.
КАТЕРИНА. Как нехорошо ты поступил с нею давеча, у телефона.
СТЕПАН. Пойми… Поташов не поехал бы сюда, если б знал, что едет к Сыроварову. (Подавая записку.) Возьми. Это список, что купить завтра. Деньги у тебя найдутся?
КАТЕРИНА. Я получила сегодня на работе.
СТЕПАН. Ничего лишнего. Колбасы подешевле, самого ядовитого цвета, орехов, хризантему в горшке. В этом доме живет человек, который ценит свой ломоть счастья. Чорт, теперь массы бы какой-нибудь, побородатее, для колориту пригласить. Если бы Лизавета подъехала… Не любит она меня. Чего ты так смотришь?
КАТЕРИНА. Все хлопочешь… и люди у тебя, как клавиши. И никто не знает, что именно ты на них играешь.
СТЕПАН. Не понимаю. У тебя ленивый ум, и мысли всегда недодуманные.
КАТЕРИНА. Мы все кашляем в этой сырости, а ты отказался от новой квартиры. И от дачи…
СТЕПАН. Мне неловко. Есть люди, которые живут еще в бараках!
КАТЕРИНА. В доме нет денег, а ты… даешь Лопотухину на пьянство.
СТЕПАН. Он работал у меня, был при мне собакой, пока был здоров. Я не могу бросать человека в несчастьи. Что еще?
КАТЕРИНА. Степан… Там, на улице, в подъезде, стоит человек и смотрит на наши окна. Чего ты испугался?
СТЕПАН (овладев собою)… Давно?
КАТЕРИНА. Второй день, по вечерам. И у него зачем-то черная повязка через глаз.
СТЕПАН. Прогресс, гримироваться начали…
Медленно, пряча свой испуг от Катерины, СТЕПАН идет к окну. Обернулся.
Потуши свет!..
И, вот, в густой темноте, синеет зимнее окно. Свет уличного фонаря падает на левую сторону. В световом полукруге вьется лихая новогодняя метель.
Не вижу… быстро иди сюда. Лучше пригнись и ползи на коленях… Покажи мне его…
Она опускается на колени. СТЕПАН процарапывает пальцем дырочку в нижней, замерзшей половине стекла. Внезапно КАТЕРИНА садится на пол.
КАТЕРИНА. Я не хочу на коленках… Это подло, подло, Степан. Люди не ходят на коленках!
СТЕПАН. Но там же нет никого. У тебя просто нервы расшатались.
КАТЕРИНА. Я боюсь… Ты много лжешь. А ложь всегда отражение преступлений.
СТЕПАН(подойдя к ней). Так… назови мне их!
КАТЕРИНА. Несовершенные преступления еще ужаснее совершенных…
СТЕПАН(опускаясь к ней на пол). Нельзя же так, Катя. Хоть чуточку уважай тех, кто живет с тобой под одной кровлей. (Касаясь ее плеча.) Ну, не будь девчонкой… привыкай к жизни!
Дверь приоткрылась, в яркую световую щель проскользнули ЗОЯ и ВАЛЬКА.
ВАЛЬКА. Мы елку на пробу зажгли. Идите взглянуть, жутко красиво получается.
ЗОЯ. Мамочка, почему ты на полу? (Помогая ей подняться.) О чем ты, мама?
КАТЕРИНА(всхлипывая). Как я с тобою пала, Степан!
СТЕПАН. Мама упала в темноте и ушибла коленку.
ВАЛЬКА распахивает половинки двери. Цветистые тени лапчатых еловых ветвей волшебно располагаются по стенам и потолку. Похрамывая и виновато улыбаясь, КАТЕРИНА идет с ЗОЕЙ смотреть зажженную елку.
Занавес
Второе действие
Комната Зои, запоминающаяся своей стерильной чистотой. Железная кровать со взбитыми девичьими подушками. Длинный чертежный стол, прикрытый алой тканью. На шкафу — свертки чертежей, резная кустарная кадушка с сухими стеблями рогоза и архитектурными принадлежностями, настольная лампа, гипсовый бюст античного старца… Над кроватью крашеный проект монументального здания с башнями, гравюра Пиранези в рамке и лепная деталь дорической капители. Остальные стены пусты. Длинное окно завешено голубоватой калькой. На нем колеблются тени зимних ветвей: фонарь как раз позади окна. Одна рама приоткрыта, залетает снежок. Подтянув на шнуре до полу лампу с зеленым рабочим козырьком, СЕРЕЖА на коленях и в спецовке укрепляет последнюю лампочку на разряженной елке. ЗОЯ накрывает цветной скатерткой круглый стол.