- Кто? Людовичи? – не выдержала Мира.
Герман замолчал, поджав губы.
- Прости, - сказал он спустя полминуты. – То, что произошло, конечно, ужасно. Но ты была под отваром, так что…
- Не считается? – перебила Мира. – Даже ты, с твоим благородством, не считаешь это таким уж…
- Мы все животные, Мира, - сказал Герман. – И сварги и люди. Все – животные. По сути. По глубинным желаниям. Но сварги в этом честнее. У нас нет законов морали, придуманных ханжами. У нас нет проповедников воздержания, у которых никогда не было секса. Мы отринули все атрибуты долгого и обязательного процесса завоевания женщины ради одного полового акта. Секс у нас в крови. Это вопрос выживания. Если сварг хочет самку, он подходит к ней и говорит: «Я тебя хочу». И это не пошлость, не оскорбление, не хамство. Не вся эта мишура, которую изобрело человечество, заменив простой выбор «хочу-не хочу». Если он ей приятен, то больше ничего не нужно. Все остальное – лицемерие, окольные пути, направленные на получение одного и того же. Весь мир вертится вокруг членов и вагин. Но люди стыдливо стараются убедить себя, что это не так.
- А чувства?
- А что с ними?
- То, что ты описал – сиюминутное влечение. – сказала Мира. – Что самец даст самке за соитие?
- А что он должен дать, кроме потомства?
- Чувство безопасности, уверенности в завтрашнем дне… Любовь. Гарантию верности. Именно этим руководствуются женщины при выборе партнера.
- Да? – усмехнулся Герман. – Ты когда-нибудь бывала в клубах?
Мира промолчала.
- Человечество сейчас семимильными шагами бежит от собственноручно придуманных рамок морали. Молодежь трахается налево и направо безо всяких чувств. По пьяни. Потому что «че, ты ещё никого не трахнул?», «а ты че, ещё целка, что ли?». Ты можешь сказать, что в этом, мол, вы и не отличаетесь от сваргов, как я нас описал. Никаких экивоков, все ради того самого сиюминутного удовольствия. Но это не так. Если ваш секс и сведен к нашему «хочу-не хочу», то этот принцип опошлен самими людьми. Люди трахаются «просто так». Потому что «а почему бы и нет». При этом женщина, соглашающаяся на быстрый секс, вызывает презрение даже у мужчины, который с ней спит.
Он побарабанил пальцами по рулю.
- Как правило, ваши мужчины с подросткового возраста и большую часть жизни оценивают партнерш по принципу «даёт - не даёт». При этом и те, кто дают и те, кто не даёт, одинаково презираемы. Ваш секс не имеет смысла. Секс ради секса. У вас он не рассчитан на продолжение потомства. Потому что дети вам, большинству из вас, не нужны. Чайлд фри. Так эта мода называется?
Мира хмыкнула.
- А вот когда мужчина или женщина хотят потомство, вот тогда они долго и старательно воздвигают между собой многочисленные преграды, мешающие их естественному, и, что самое обидное, обоюдному желанию продлить свой род. Это называется ухаживанием. Как это… обязательным конфетно-букетным периодом. Оценкой партнера по многочисленным параметрам, которым он должен будет следовать до конца жизни. И, как правило, отбор не проходится, и оба остаются с желанием продлить свой род, но без того, с кем это можно было сделать. И все начинается по новой. И так годами.
- А разве мать – одиночка, это лучше? Ошибиться в человеке, а потом тянуть ребенка одной.
- Это у вас. У нас о ребенке заботится род. И никто в здравом уме не расстанется с партнершей, которая способна забеременеть.
- Ты сам себе противоречишь, - заметила Мира. – Так лихо опустил человечество, а, получается, для сварга самка оценивается тоже только по одному параметру. Залетит – не залетит. И те, кто не залетит – такие же ненужные, как и те, кто «не дает» у людей.
- Нет. – Герман вздохнул. – Черт. Зря я затеял этот разговор…
- Ответь.
- Ты сделала из моих слов вывод, что мы – бесчувственные. Это не так. Просто мы не маскируем наши основные инстинкты. Но женщина ставится на пьедестал. Только она может продлить род.
- Ага, - буркнула Мира. – Видела я ваши пьедесталы сегодня. Телки…
- Тебе сложно понять.
- Да ну? Я слышала Екатерину и Стеллу. Видела ваших самок, пока их мужики трахали телок! Вы презираете их! Для вас люди – второй сорт! Что ты скажешь на это?
- Мы не можем зачастую обойтись без них. Тех, кто может помочь нам произвести на свет сварга, - холодно сказал Герман, - но мы не обязаны уважать их за то, что они готовы отдать ребенка за деньги.